РЕФОРМИЗМ
Реформизм
политическое течение, движение, ставившее своей целью осуществление социальных изменений путем реформ.
Источник: Глоссарий Восточного партнерства и отношений ЕС-Россия.
Реформизм
враждебное революционному рабочему движению оппортунистическое течение, подменяющее классовую борьбу рабочего класса против капитализма, за торжество социализма борьбой за мелкие реформы, не затрагивающие существа буржуазного строя.
Источник: Политология: понятия и дефиниции
РЕФОРМИЗМ
в рабочем движении - политическое течение, стремящееся к реформированию капитализма. Возник в последней четв. 19 в. (Э. Бернштейн, Г. Фольмар, А. Мильеран и др.), получил распространение среди социал-демократических партий, входивших во 2-й Интернационал. После Октябрьской революции и 1-й мировой войны стал организационно оформленным политическим течением рабочего движения. Противостоял коммунистическому движению. В 1951 был создан Социалистический интернационал.
Источник: Словарь по политологии
реформизм
Reformismus. Reformism Общ.: Политика, которая не стремится к радикальным преобразованиям, а исходя из существующих условий проводит постепенные изменения и улучшение политических, социальных и экономических условий. Спец.: (Главное) направление европейского социалистического рабочего движения, которое стремилось к преобразованию буржуазного общества и капиталистической экономики Государственно-правовыми и демократическими средствами. См.: Прагматизм – Ревизионизм – Социал-демократия
Реформизм
оппортунистическое течение в международном рабочем движении, стремящееся к сотрудничеству с буржуазией и допускающее борьбу рабочего класса лишь за реформы (изменения), не затрагивающие основ капиталистического общества. Называя себя социалистами, реформисты проповедуют, будто социализм может быть достигнут на пути буржуазной демократии, постепенно и при помощи мирных средств, без революции. Реформисты отвергают революционную классовую борьбу рабочих, отрицают необходимость установления диктатуры пролетариата и тем самым помогают капиталистам сохранять свое господство. «Главное, чего особенно добиваются буржуазия всех стран и ее реформистские прихвостни, это то, чтобы искоренить в рабочем классе веру в свои силы, веру в возможность и неизбежность его победы и тем самым увековечить капиталистическое рабство» (Сталин). Широкие рабочие массы в капиталистических странах постепенно убеждаются в том, что реформизм представляет собой обман рабочего класса в интересах буржуазии.
Источник: Политический словарь. Государственное изд-во политической литературы. 1940
РЕФОРМИЗМ
идейно-теоретическое и общественно-политическое течение, отдающее реформе предпочтение перед революцией, считающее реформу лучшим способом осуществления общественных перемен. Левацкие элементы в рабочем движении, делающие ставку на восстания и революции, отвергают реформизм как предательство, как оппортунизм.
Исторически понятие "реформа" закрепляется в общественном сознании уже в XVIII в., в эпоху Просвещения. Этому способствовали по меньшей мере два обстоятельства.
Во-первых, во многих странах, где рост капитализма протекал под феодально-монархической оболочкой, соотношение сил между нарождавшейся буржуазией и противостоявшими ей устоями и силами Средневековья было таким, что ни одна из противоборствующих сил не была в состоянии господствовать, пренебрегая другой силой. Этому состоянию как раз и соответствовала реформа как способ постепенных, но уже явно назревших и очевидно необходимых перемен, приспособления общества и существующей власти к меняющимся условиям социальной жизни.
Во-вторых, в этом общественном состоянии, тем более в условиях веры во всесилие разума, просвещения, в безграничность совершенствования самого человека, широко распространилось убеждение, что именно реформа является вполне приемлемым средством совершенствования жизни, выступает лучшим способом реального прогресса, ибо связана с наименьшими социальными издержками.
Естественно, что на этом этапе общественная реформа имела вполне определенное социальное содержание , соответствовавшее тогдашним условиям, сути сил, осуществляющих реформы, причем в рамках ставившихся ими ограниченных целей. Главными реформаторами в странах, еще только выходивших из Средневековья, выступали сами монархи и конституционные монархии, сторонники которых, естественно, были убеждены, что именно реформа, проводимая ими, затрагивающая только отдельные стороны социальной жизни, а главное - дарованная народу сверху - это и есть способ действительного прогресса, ибо в таком постепенном прогрессе им больше нравилась постепенность, а не сам прогресс, и главное - незыблемыми оставались если не основы строя, то его существенные элементы, весьма дорогие для самих реформаторов.
Уже Английская революция второй половины XVII в., но особенно Французская революция конца XVIII в. разрушили эту иллюзию, показывая, что для удержания богатств, созданных человечеством, и ускоренного движения вперед более подходяща не реформа, а революция как более радикальный способ преобразования старого в новое. Весь XIX век заполнен теоретической и практической борьбой разных концепций и способов перехода от старого к новому, благодаря чему были существенно обогащены и само понимание реформ и связанный с тем временем буржуазный реформизм.
После смены на политическом поприще ведущих общественно-политических сил и выхода на общественную авансцену рабочего класса, в освободительном движении которого еще шире распространяются революционные марксистские идеи, прежний реформизм не исчезает: с одной стороны, он продолжает свою эволюцию в буржуазной среде, а с другой - реформизм обретает новый облик, шаг за шагом проникая в рабочее движение, в составляющие его партии и профсоюзы. В некоторых из них, например, в лейборизме, в специфической форме "фабианского социализма" реформизм господствовал изначально, а в других он, борясь с "революционаристами", становился все более влиятельной силой, что отчетливо высветила Первая мировая война, когда принципиальные расхождения "революционаристов" и "реформистов" предопределили конец II Интернационала, распад мирового освободительного движения рабочих, его глубокий раскол.
Вслед за этим расколом последовала многолетняя непримиримая борьба коммунистов, "марксистов-ленинцев" против "предателей-реформистов", становление осененного "марксизмом-ленинизмом", так называемого, реального социализма, а фактически, общества-монстра, клявшегося в своей верности рабочему классу, трудящимся, а на деле бывшего реализацией социального идеала партийно-государственной бюрократии, заповедником сотворенных номенклатурой новых форм эксплуатации и угнетения своих граждан. На протяжении многих десятилетий этой весьма жестокой борьбы, пронизанной идейной оголтелостью и крайним субъективизмом, были смещены многие акценты: ряды противников не раз пополнялись вчерашними друзьями. Были во многом забыты буржуазный реформизм и его политика, а коммунисты постепенно изгоняли из своей среды разномыслие и инакомыслие, не желая считаться с тем, что внутренняя и внешняя политика, выработанные без борьбы мнений, без демократического обсуждения, рано или поздно, но неизбежно заведут в социально-экономический тупик, что и произошло.
Коммунистический "революционаризм" не только не победил, но и бесповоротно подорвал свое некогда широкое влияние. Однако, возникшие в границах прежней "мировой социалистической системы", где безраздельно господствовали коммунисты, посткоммунистические, посттоталитарные общества нуждаются в глубоком реформировании, снова ставят в повестку дня вопрос о существе и видах реформ.
Сегодня очевидно, что по своему существу реформы могут быть коренными, направленными на изменение самой природы общественного строя, преобразуемого явления или процесса; они могут быть и частичными, не затрагивающими самой сути преобразуемого строя, явления, процесса. При этом очень важно различать существо перемен, даваемых реформой, и их видимость, то, как эти перемены изображаются пропагандой.
Возьмем в качестве примера реформы, ведущей к изменению самой природы существовавшего строя, перестройку Горбачева, которая в силу сложившейся ситуации - неспособности (или нежелания?) архитектора перестройки М. Горбачева осуществить необходимые в обществе перемены в интересах социализма, из-за наивной веры масс в то, что "шаги перестройки" делаются во имя интересов трудящихся, и благодаря довольно умелым действиям пробуржуазных "прорабов перестройки" - не привела к тому, к чему обещала привести - дать обществу "гуманный демократический социализм".
Приводя этот пример, было бы неверно считать, будто перестройка Горбачева загубила социализм (его никогда в стране не существовало) и заменила общественный строй социализма общественным строем современного цивилизованного капитализма. Первого у нас не было, второй не получился и в ближайшие годы не получится. В действительности существовавший в стране партийно-государственный казарменный псевдосоциализм был разрушен и заменяется диким капитализмом в состоянии первоначального накопления.
Очевидно, проблема реформ, реформирования общества была и остается одной из весьма важных теоретических и практических проблем современности: без хорошо продуманных реформ, осуществляемых так, что желаемое и обещаемое действительно достигается в результате намеченных перемен, у человеческого общества нет будущего.
На рубеже столетий (XIX и XX. - Авт.) немецкие социал-демократы, поддерживавшие теорию Маркса, стали крупнейшей партией в Германии. Маркс не утруждал себя размышлениями о традиционных партиях и трудовых союзах; он был уверен, что буржуазные правительства просто раздавят их. Самое большее, на что они годились, так это служить учебной основой для более серьезной революционной деятельности. Но немецкие социал-демократы успешно начали свой путь. Членов этой партий выбирали в рейхстаг и местные учреждения; их союзы начали с того, что добились более высокой заработной платы и лучших условий труда. Некоторые начали думать, что рабочий класс сможет достичь своих целей без совершения революции. Зачем нужны пули, если есть избирательные бюллетени?
Эдуард Бернштейн развил свою точку зрения. В своей теории "эволюционного социализма" (1901 г.) он отметил весьма реальные достижения рабочего класса и пришел к выводу о том, что Маркс был не прав, говоря о неизбежности крушения системы и революции. Он считал, что реформы, дающие возможность получить определенные выгоды рабочему классу, могут также привести к социализму. За пересмотр учения Маркса ортодоксальные марксисты дали Бернштейну уничижительное имя "ревизионист".
Хотя в целом СДПГ не удалось поколебать, ко времени создания печальной судьбы Веймарской республики (1919-1933) социалдемократы умерили свою воинственность и вместе с либералами и католиками работали над тем, чтобы спасти зашатавшуюся демократию. Запрещенная нацизмом социал-демократическая партия возобновила свою деятельность после Второй мировой войны. В 1959 г. она вообще отошла от марксизма, как это сделали все социал-демократические партии. Поскольку во многих странах социалдемократы стоят на умеренных позициях, их все чаще и чаще избирают: избиратели более не обеспокоены, что их будут подстрекать к революции. В 1979 г. испанские социалисты убрали слово "марксистский" из партийных определений и в 1982 г. за счет резкого изменения в распределении голосов между партиями они победили на национальных выборах и пришли к власти в правительстве. Повсюду социалдемократы преобразовались в левоцентристские партии.
За что тогда стоят демократы? Они большей частью отказались от своих планов по национализации промышленности. Например, в Швеции национализировано только около 12% промышленности, причем это было сделано довольно давно консерваторами, чтобы спасти компании от разорения и избежать безработицы. Вот слова бывшего премьерминистра Швеции Улофа Пальме: "Если основной целью промышленности является расширение производства, создание новых рынков, создание новых рабочих мест, ей нет нужды ничего опасаться. Промышленность Швеции никогда не развивалась столь быстро, как в эти годы правления социал-демократов".
Вместо национализации промышленности социал-демократы теперь поставили своей целью меры по улучшению культурных и бытовых условий: пособия по безработице, национальные планы здравоохранения, увеличение пенсий, субсидирование питания и жилья.
Страны с социал-демократическим правлением стали процветающими государствами; поэтому представляется более целесообразным заменить термин "социализм" словом "благосостояние".
Но здесь есть одна ловушка (здесь всегда находится по меньшей мере одна ловушка): дело в том, что государства с высоким уровнем благосостояния ужасно дорогие. Из-за того, что приходится платить за все эти меры по повышению благосостояния, ползут вверх налоги. В Швеции на уплату налогов уходит большая часть валового национального дохода. Одна из каждых двух крон, заработанных шведом, уходит к правительству.
Это как раз одна из тех вещей, о которых предупреждал консервативный экономист Милтон Фридман... При таких налогах скоро нельзя будет свободно выбирать, как жить. Социалдемократы и современные либералы довольно близко подошли друг к другу в некоторых вопросах, хотя исходят они из достаточно различных позиций. В Великобритании умеренные члены лейбористской партии откололись от нее в 1981 г. и образовали новую, социалдемократическую партию. На выборах 1987 г. они объединились и проходили по одному списку вместе с членами малочисленной либеральной партии и получили 23% голосов.
То, что в США называется либерализмом, на самом деле окрашено идеями социал-демократии о создании государства всеобщего благоденствия. Будет справедливым сказать, что левое крыло демократической партии идеологически сходно с умеренными течениями европейских социал-демократических партий.
Исторически понятие "реформа" закрепляется в общественном сознании уже в XVIII в., в эпоху Просвещения. Этому способствовали по меньшей мере два обстоятельства.
Во-первых, во многих странах, где рост капитализма протекал под феодально-монархической оболочкой, соотношение сил между нарождавшейся буржуазией и противостоявшими ей устоями и силами Средневековья было таким, что ни одна из противоборствующих сил не была в состоянии господствовать, пренебрегая другой силой. Этому состоянию как раз и соответствовала реформа как способ постепенных, но уже явно назревших и очевидно необходимых перемен, приспособления общества и существующей власти к меняющимся условиям социальной жизни.
Во-вторых, в этом общественном состоянии, тем более в условиях веры во всесилие разума, просвещения, в безграничность совершенствования самого человека, широко распространилось убеждение, что именно реформа является вполне приемлемым средством совершенствования жизни, выступает лучшим способом реального прогресса, ибо связана с наименьшими социальными издержками.
Естественно, что на этом этапе общественная реформа имела вполне определенное социальное содержание , соответствовавшее тогдашним условиям, сути сил, осуществляющих реформы, причем в рамках ставившихся ими ограниченных целей. Главными реформаторами в странах, еще только выходивших из Средневековья, выступали сами монархи и конституционные монархии, сторонники которых, естественно, были убеждены, что именно реформа, проводимая ими, затрагивающая только отдельные стороны социальной жизни, а главное - дарованная народу сверху - это и есть способ действительного прогресса, ибо в таком постепенном прогрессе им больше нравилась постепенность, а не сам прогресс, и главное - незыблемыми оставались если не основы строя, то его существенные элементы, весьма дорогие для самих реформаторов.
Уже Английская революция второй половины XVII в., но особенно Французская революция конца XVIII в. разрушили эту иллюзию, показывая, что для удержания богатств, созданных человечеством, и ускоренного движения вперед более подходяща не реформа, а революция как более радикальный способ преобразования старого в новое. Весь XIX век заполнен теоретической и практической борьбой разных концепций и способов перехода от старого к новому, благодаря чему были существенно обогащены и само понимание реформ и связанный с тем временем буржуазный реформизм.
После смены на политическом поприще ведущих общественно-политических сил и выхода на общественную авансцену рабочего класса, в освободительном движении которого еще шире распространяются революционные марксистские идеи, прежний реформизм не исчезает: с одной стороны, он продолжает свою эволюцию в буржуазной среде, а с другой - реформизм обретает новый облик, шаг за шагом проникая в рабочее движение, в составляющие его партии и профсоюзы. В некоторых из них, например, в лейборизме, в специфической форме "фабианского социализма" реформизм господствовал изначально, а в других он, борясь с "революционаристами", становился все более влиятельной силой, что отчетливо высветила Первая мировая война, когда принципиальные расхождения "революционаристов" и "реформистов" предопределили конец II Интернационала, распад мирового освободительного движения рабочих, его глубокий раскол.
Вслед за этим расколом последовала многолетняя непримиримая борьба коммунистов, "марксистов-ленинцев" против "предателей-реформистов", становление осененного "марксизмом-ленинизмом", так называемого, реального социализма, а фактически, общества-монстра, клявшегося в своей верности рабочему классу, трудящимся, а на деле бывшего реализацией социального идеала партийно-государственной бюрократии, заповедником сотворенных номенклатурой новых форм эксплуатации и угнетения своих граждан. На протяжении многих десятилетий этой весьма жестокой борьбы, пронизанной идейной оголтелостью и крайним субъективизмом, были смещены многие акценты: ряды противников не раз пополнялись вчерашними друзьями. Были во многом забыты буржуазный реформизм и его политика, а коммунисты постепенно изгоняли из своей среды разномыслие и инакомыслие, не желая считаться с тем, что внутренняя и внешняя политика, выработанные без борьбы мнений, без демократического обсуждения, рано или поздно, но неизбежно заведут в социально-экономический тупик, что и произошло.
Коммунистический "революционаризм" не только не победил, но и бесповоротно подорвал свое некогда широкое влияние. Однако, возникшие в границах прежней "мировой социалистической системы", где безраздельно господствовали коммунисты, посткоммунистические, посттоталитарные общества нуждаются в глубоком реформировании, снова ставят в повестку дня вопрос о существе и видах реформ.
Сегодня очевидно, что по своему существу реформы могут быть коренными, направленными на изменение самой природы общественного строя, преобразуемого явления или процесса; они могут быть и частичными, не затрагивающими самой сути преобразуемого строя, явления, процесса. При этом очень важно различать существо перемен, даваемых реформой, и их видимость, то, как эти перемены изображаются пропагандой.
Возьмем в качестве примера реформы, ведущей к изменению самой природы существовавшего строя, перестройку Горбачева, которая в силу сложившейся ситуации - неспособности (или нежелания?) архитектора перестройки М. Горбачева осуществить необходимые в обществе перемены в интересах социализма, из-за наивной веры масс в то, что "шаги перестройки" делаются во имя интересов трудящихся, и благодаря довольно умелым действиям пробуржуазных "прорабов перестройки" - не привела к тому, к чему обещала привести - дать обществу "гуманный демократический социализм".
Приводя этот пример, было бы неверно считать, будто перестройка Горбачева загубила социализм (его никогда в стране не существовало) и заменила общественный строй социализма общественным строем современного цивилизованного капитализма. Первого у нас не было, второй не получился и в ближайшие годы не получится. В действительности существовавший в стране партийно-государственный казарменный псевдосоциализм был разрушен и заменяется диким капитализмом в состоянии первоначального накопления.
Очевидно, проблема реформ, реформирования общества была и остается одной из весьма важных теоретических и практических проблем современности: без хорошо продуманных реформ, осуществляемых так, что желаемое и обещаемое действительно достигается в результате намеченных перемен, у человеческого общества нет будущего.
На рубеже столетий (XIX и XX. - Авт.) немецкие социал-демократы, поддерживавшие теорию Маркса, стали крупнейшей партией в Германии. Маркс не утруждал себя размышлениями о традиционных партиях и трудовых союзах; он был уверен, что буржуазные правительства просто раздавят их. Самое большее, на что они годились, так это служить учебной основой для более серьезной революционной деятельности. Но немецкие социал-демократы успешно начали свой путь. Членов этой партий выбирали в рейхстаг и местные учреждения; их союзы начали с того, что добились более высокой заработной платы и лучших условий труда. Некоторые начали думать, что рабочий класс сможет достичь своих целей без совершения революции. Зачем нужны пули, если есть избирательные бюллетени?
Эдуард Бернштейн развил свою точку зрения. В своей теории "эволюционного социализма" (1901 г.) он отметил весьма реальные достижения рабочего класса и пришел к выводу о том, что Маркс был не прав, говоря о неизбежности крушения системы и революции. Он считал, что реформы, дающие возможность получить определенные выгоды рабочему классу, могут также привести к социализму. За пересмотр учения Маркса ортодоксальные марксисты дали Бернштейну уничижительное имя "ревизионист".
Хотя в целом СДПГ не удалось поколебать, ко времени создания печальной судьбы Веймарской республики (1919-1933) социалдемократы умерили свою воинственность и вместе с либералами и католиками работали над тем, чтобы спасти зашатавшуюся демократию. Запрещенная нацизмом социал-демократическая партия возобновила свою деятельность после Второй мировой войны. В 1959 г. она вообще отошла от марксизма, как это сделали все социал-демократические партии. Поскольку во многих странах социалдемократы стоят на умеренных позициях, их все чаще и чаще избирают: избиратели более не обеспокоены, что их будут подстрекать к революции. В 1979 г. испанские социалисты убрали слово "марксистский" из партийных определений и в 1982 г. за счет резкого изменения в распределении голосов между партиями они победили на национальных выборах и пришли к власти в правительстве. Повсюду социалдемократы преобразовались в левоцентристские партии.
За что тогда стоят демократы? Они большей частью отказались от своих планов по национализации промышленности. Например, в Швеции национализировано только около 12% промышленности, причем это было сделано довольно давно консерваторами, чтобы спасти компании от разорения и избежать безработицы. Вот слова бывшего премьерминистра Швеции Улофа Пальме: "Если основной целью промышленности является расширение производства, создание новых рынков, создание новых рабочих мест, ей нет нужды ничего опасаться. Промышленность Швеции никогда не развивалась столь быстро, как в эти годы правления социал-демократов".
Вместо национализации промышленности социал-демократы теперь поставили своей целью меры по улучшению культурных и бытовых условий: пособия по безработице, национальные планы здравоохранения, увеличение пенсий, субсидирование питания и жилья.
Страны с социал-демократическим правлением стали процветающими государствами; поэтому представляется более целесообразным заменить термин "социализм" словом "благосостояние".
Но здесь есть одна ловушка (здесь всегда находится по меньшей мере одна ловушка): дело в том, что государства с высоким уровнем благосостояния ужасно дорогие. Из-за того, что приходится платить за все эти меры по повышению благосостояния, ползут вверх налоги. В Швеции на уплату налогов уходит большая часть валового национального дохода. Одна из каждых двух крон, заработанных шведом, уходит к правительству.
Это как раз одна из тех вещей, о которых предупреждал консервативный экономист Милтон Фридман... При таких налогах скоро нельзя будет свободно выбирать, как жить. Социалдемократы и современные либералы довольно близко подошли друг к другу в некоторых вопросах, хотя исходят они из достаточно различных позиций. В Великобритании умеренные члены лейбористской партии откололись от нее в 1981 г. и образовали новую, социалдемократическую партию. На выборах 1987 г. они объединились и проходили по одному списку вместе с членами малочисленной либеральной партии и получили 23% голосов.
То, что в США называется либерализмом, на самом деле окрашено идеями социал-демократии о создании государства всеобщего благоденствия. Будет справедливым сказать, что левое крыло демократической партии идеологически сходно с умеренными течениями европейских социал-демократических партий.
