государство, занимающее высшую ступень в мировой иерархии государств, — статус, отражающийся в возможностях ее влияния на менее сильные государства.
Великая держава
Великая держава
Источник: Политология (глоссарий по книге)
Великая держава
Проблема восстановления статуса великой державы для россиян по-прежнему актуальна. И хотя в последние годы усилилась тенденция к превращению страны в центр силы регионального, а не глобального уровня, в нашем массовом сознании далеко не изжит синдром «великодержавности». Не случайно в России гораздо больше, чем в соседних странах (Украине, Белоруссии и Казахстане), сожалеют о распаде Советского Союза (67%). Причем эта ностальгия связана в первую очередь с печальными размышлениями по поводу исчезновения с мировой арены великой страны. Несмотря на определенный рост числа сторонников восстановления Советского Союза (с 20% до 30% по разным опросам), видно, что тоска по нему носит некий умозрительный характер, вызванный, в том числе и пропагандистской волной вокруг празднования 60-летия Победы. Чаще всего эти настроения свойственны представителям низкодоходных групп и старших возрастов, в то время как молодые и обеспеченные не жаждут затратного сверхдержавного статуса. Но даже апологеты СССР осознают, что возврат в прошлое уже не возможен, поэтому для них это скорее тоска по уважению к России со стороны остального мира, по укреплению суверенитета. Итак, россияне продолжают грезить о глобальном статусе и престиже своей страны. Только 7% полагают, что нет необходимости стремиться к таким целям. Основная же масса хотела бы видеть Россию в кругу 10–15 ведущих держав мира (38%) или в роли сверхдержавы (34%), наподобие СССР. Правда, пропуском в этот клуб мировых лидеров служит, по мнению россиян, отнюдь не военная мощь (44%), а эффективная экономика (64%) и высокий уровень жизни (56%). Как видно, россияне отошли от милитаризма советских времен в пользу других моделей. Это проявляется, например, в отношении к ядерному оружию.
Духовно-идеологические аспекты уходят в современном мире на второй план. Так еще 23% опрошенных полагают, что для обретения великодержавности России необходимо возродить культуру и национальный дух, а 19% видят залог величия в соблюдении демократии и прав человека. В последнюю очередь респонденты говорят о неких масштабных геополитических проектах — лидерстве на постсоветском пространстве (14%), способности регулировать международные конфликты (11%), «цивилизационном посредничестве» между Европой и Азией (7%).
Таким образом, по мере укрепления экономики страны растет желание усилить ее вес и на международной арене, компенсировать ту слабость, которая была характерна для страны все последние годы после окончания «холодной войны». Сила эта заключается не в «бряцании оружием», к чему призывают многие представители российской элиты, а скорее в выстраивании сетей взаимодействия — экономического и культурно-идеологич еского, — которые делали бы страну привлекательной и давали гражданам возможность испытывать чувство гордости за Россию.
В целом это вполне вписывается в европейскую традицию, однако опыт Китая и его взаимоотношений с США и остальным миром показывает, что такая концепция работает и в других регионах.
Россияне склонны все же к сотрудничеству с международным сообществом, хотя порой их стратегия напоминает подходы «соседа по коммунальной квартире», некоего «троянского коня» — взаимодействуя, влиять изнутри и попытаться изменить политику того или иного государства или межстранового объединения. Особенно четко это проявилось, например, в отношении НАТО.
В то же время существует и вторая тенденция. Запрос на повышение роли России в мире был связан с динамичным экономическим ростом в начале десятилетия и событиями 11 сентября.
По мнению ряда экспертов, взрывы в Нью-Йорке и Вашингтоне показали населению нашей страны, что Америка отнюдь не всесильна. Неудачи США в Афганистане и Ираке лишь укрепили их в этой мысли. Серия терактов, прогремевших в Европе в последние два года, также убедила большинство опрошенных (58%), что и европейские власти не в состоянии эффективно противостоять этой угрозе и защитить своих граждан от новых атак терроризма.
На этом фоне россияне увидели для себя возможность укрепления собственных позиций. Однако по мере того, как экономический рост, основанный на нефтяной зависимости, выдыхался, а влияние США и ЕС, прежде всего на постсоветском пространстве, увеличивалось, начала происходить переоценка ценностей. Лишь небольшая часть населения надеется на восстановление мощного статуса страны. 41% считают эту задачу невыполнимой в течение ближайших 15–20 лет, и только 13% видят в сегодняшней России великую державу.
Российское общественное мнение и значительная часть элиты, ответственной за формирование настроений масс, по-прежнему живут в реалиях прошлого века. Причем политический класс, похоже, отстает в своих представлениях от быстро меняющегося общества. Действительно, и руководство, и население стремятся обрести затратный великодержавный статус, ориентируясь на былое величие страны. Однако их мнения по поводу средств достижения этой цели разнятся — россияне не склонны сегодня к демонстрации силы или инвестированию в дряхлеющие институты, наподобие ООН, а хотели бы ускоренного экономического роста. И российским лидерам, и населению придется осознать, что в новом веке влиятельность страны зависит не только от ядерного щита, на который расходуется до половины государственного оборонного заказа, от настойчивого желания противостоять чему-либо или возможности поддерживать нефтяную и газовую зависимость других партнеров (будь-то ЕС или СНГ). Подлинное место на международной арене зависит сегодня от способности стать полноправным и предсказуемым участником формирования глобальных правил игры. Для этого не обязательно быть участником всех крупномасштабных геополитических проектов или сверхдержавой — а подобные задачи можно решить и нужно начинать решать на региональном уровне, с выстраивания нормальных отношений с соседями.
Д. В. Поликанов
Духовно-идеологические аспекты уходят в современном мире на второй план. Так еще 23% опрошенных полагают, что для обретения великодержавности России необходимо возродить культуру и национальный дух, а 19% видят залог величия в соблюдении демократии и прав человека. В последнюю очередь респонденты говорят о неких масштабных геополитических проектах — лидерстве на постсоветском пространстве (14%), способности регулировать международные конфликты (11%), «цивилизационном посредничестве» между Европой и Азией (7%).
Таким образом, по мере укрепления экономики страны растет желание усилить ее вес и на международной арене, компенсировать ту слабость, которая была характерна для страны все последние годы после окончания «холодной войны». Сила эта заключается не в «бряцании оружием», к чему призывают многие представители российской элиты, а скорее в выстраивании сетей взаимодействия — экономического и культурно-идеологич еского, — которые делали бы страну привлекательной и давали гражданам возможность испытывать чувство гордости за Россию.
В целом это вполне вписывается в европейскую традицию, однако опыт Китая и его взаимоотношений с США и остальным миром показывает, что такая концепция работает и в других регионах.
Россияне склонны все же к сотрудничеству с международным сообществом, хотя порой их стратегия напоминает подходы «соседа по коммунальной квартире», некоего «троянского коня» — взаимодействуя, влиять изнутри и попытаться изменить политику того или иного государства или межстранового объединения. Особенно четко это проявилось, например, в отношении НАТО.
В то же время существует и вторая тенденция. Запрос на повышение роли России в мире был связан с динамичным экономическим ростом в начале десятилетия и событиями 11 сентября.
По мнению ряда экспертов, взрывы в Нью-Йорке и Вашингтоне показали населению нашей страны, что Америка отнюдь не всесильна. Неудачи США в Афганистане и Ираке лишь укрепили их в этой мысли. Серия терактов, прогремевших в Европе в последние два года, также убедила большинство опрошенных (58%), что и европейские власти не в состоянии эффективно противостоять этой угрозе и защитить своих граждан от новых атак терроризма.
На этом фоне россияне увидели для себя возможность укрепления собственных позиций. Однако по мере того, как экономический рост, основанный на нефтяной зависимости, выдыхался, а влияние США и ЕС, прежде всего на постсоветском пространстве, увеличивалось, начала происходить переоценка ценностей. Лишь небольшая часть населения надеется на восстановление мощного статуса страны. 41% считают эту задачу невыполнимой в течение ближайших 15–20 лет, и только 13% видят в сегодняшней России великую державу.
Российское общественное мнение и значительная часть элиты, ответственной за формирование настроений масс, по-прежнему живут в реалиях прошлого века. Причем политический класс, похоже, отстает в своих представлениях от быстро меняющегося общества. Действительно, и руководство, и население стремятся обрести затратный великодержавный статус, ориентируясь на былое величие страны. Однако их мнения по поводу средств достижения этой цели разнятся — россияне не склонны сегодня к демонстрации силы или инвестированию в дряхлеющие институты, наподобие ООН, а хотели бы ускоренного экономического роста. И российским лидерам, и населению придется осознать, что в новом веке влиятельность страны зависит не только от ядерного щита, на который расходуется до половины государственного оборонного заказа, от настойчивого желания противостоять чему-либо или возможности поддерживать нефтяную и газовую зависимость других партнеров (будь-то ЕС или СНГ). Подлинное место на международной арене зависит сегодня от способности стать полноправным и предсказуемым участником формирования глобальных правил игры. Для этого не обязательно быть участником всех крупномасштабных геополитических проектов или сверхдержавой — а подобные задачи можно решить и нужно начинать решать на региональном уровне, с выстраивания нормальных отношений с соседями.
Д. В. Поликанов
Источник: Словарь политических терминов.