Одно из названий нынешнего западного общества, в котором «третья», т.н. торговая функция возобладала над суверенной и в котором рынок стал конечным смыслом, последним и единственным горизонтом всех политических решений.
Этот термин более предпочтителен, чем «капиталистическое общество». Речь идет об осуждении не рыночной экономики, а диктатуры рынка, не принимающей во внимание все прочие соображения (экологические, этнические, эстетические, социальные и т.д.) Рынок не всё может, и материальный обмен не может быть основой общественных отношений. В торгашеском обществе всё имеет цену, но ничто не имеет ценности.
Однако не следует доверять догматической критике торгашеского общества со стороны правых публицистов, находящихся под влиянием левых марксистского толка, которые заявляют о своем презрении к рынку, экономической сфере, процветанию и императивам промышленной и научно-технической мощи. Это лицемерная позиция, потому что в своей повседневной жизни эти люди активно участвуют в буржуазном потребительстве. Подражая крайне левым, они называют себя «анти-утилитаристами»: это схоластическая и бесплотная позиция, типичная для парижских интеллектуалов. Речь идёт вовсе не о том, чтобы отвергнуть рынок, обмен, экономическую и производительную сферу и научно-техническую мощь во имя антиутилитаристской утопии, а о том, чтобы подчинить торговую и экономическую функцию суверенной, поставить её на службу народу, Большой политике и социальной справедливости. Нужно также отвергнуть блеф бюрократического социализма, который во имя борьбы против торгашеского общества и «диктатуры капитала» создал паразитический общественный, экономический, профсоюзный и т.п. феодализм, т.е. новую форму того же торгашеского общества. Короче, и те, кто хотел бы отменить рынок, и те, кто его превозносит, обладают суженным кругозором. Рынок необходим: это оружие в руках верховной власти, средство, но не цель. Торгашеское общество бросило рынок (в мировом масштабе) на волю случая, оставило без управления; поскольку рынки являются одновременно материальными и финансовыми, спекулятивная экономика становиться неустойчивой и не может избежать резких и внезапных кризисов. Невозможно и контролировать границы и, для Европы, — обеспечить экономическую самостоятельность; отсюда подчинение государств мимолётной экономической конъюнктуре, над которой они не имеют никакой власти («спады» и «оживления» чередуются в зависимости от настроений рынка). Подобно вину, рынок хорош в умеренных дозах; если он становится для общества единственным эталоном, общество превращается в пьяный корабль. (См. «Автаркия», «Органическая экономика», «Либерализм», «Меркантилизм»)