ПРОВИДЕНЦИАЛИЗМ

(от лат. рrovidentia — провидение). Западнохристианское католико-протестантское истолкование истории и политики как осуществление божественного плана, промысла Бога, спасительно направляющего человечество к царству Божию на земле. В этом смысле показателен труд Августина «О граде Божием». Лютер посвящает П. сочинение «О рабстве воли». В кальвинизме П. неотделим от предопределения.
При этом постоянно предпринимается Попытка (в том числе и в современной протестантской теологии) примирения фатализма со свободой человеческой воли в политике и социально-исторической сфере. В православно-христианской традиции — это не построение «земного рая». Промысел Божий — это сохранение мира и сохранение абсолютной самоценности «образа и подобия Бога» в спасении души и направление человечества «к стяжанию даров Духа Святого». Свою конкретизацию эти взгляды найдут в «концепции «Симфонии»-Консонанции» (созвучия) Церкви и государства в известной 6-й новелле «Номоканона» императора Юстиниана (VI в.) и в «Эпанагоге» (ХI в.). Церковь и государство не должны быть враждебны друг другу. Отделены, но не разделены и, тем более, не отлучены друг от друга, поскольку у них разные зоны ответственности. Кесарево и Божие не должны быть в конфликте, но в полной гармонии и согласии, друг другу помогая, но не упраздняя свободы и самостоятельности каждого. Церковь в этом смысле всегда «теократична», властвуя только над сердцами людей. Государство — над телами.
В этом иерархическом моменте «Симфонии» особо показательна халкидонская доктрина (V в.) восточного христианства. В православии утверждается моральное (но не юридическое, социально-политическое или экономикофинансовое, торгово-промышленное господство) первенство-харизма в органическом единстве Церкви и государства по иерархии ценностей не просто за Церковью, а за ее Невидимым Главой, Единым Истинным Царем — Иисусом Христом. Только с такой энтелехией (целеустремленным активным началом) государство внутренне и инициативно становится орудием Промысла Божия, Евангелия, Царства Божия на земле. При этом следует иметь в виду, что Бог есть истинная Свобода. Не как «свобода от» (отрицательная свобода), а как «свобода для» спасения (положительная свобода). В дальнейшем этот взгляд на Провиденциализм и Промысел Божий будет продолжен в русской религиозно-метафизической, а также социально-политической и правовой традициях Х1Х — начала ХХ вв. Особо пристально метафизика и право будут рассмотрены П.И. Новгородцевым в работе «Об общественном идеале». По мнению С.Н. Булгакова, через папизм иудейский хилиазм-мечта о земном граде как рае возродилась в «социально-экономически активном» западном христианстве, а затем и в среде «светско-гуманистического мировоззрения» в виде теорий «совершенных обществ». Впрочем, эта же тенденция, свойственная католицизму и протестантизму, проникает и в православие в учении о мистическом самодержавии, будто бы призванном осуществить земной град (отчасти речь идет о концепции «Москва — III-й Рим»). Впрочем, в православии это мнение никогда не получало характер догмата, оставаясь лишь частным мнением или плодом злоупотребления. В отличие от К. Леонтьева, К. Победоносцева и др. Булгаков совершенно отвергал мистическую связь между православием и самодержавием. В дальнейшем А.В. Карташов тоже подчеркнет: эта связь была создана историей и ею же на наших глазах медленно, но верно разрешается. Кроме того, самостоятельный подход к подобного рода проблемам в русской религиозно-философской мысли был намечен у И.В. Киреевского и А.С. Хомякова, продолжен В.С. Соловьевым и тем же Булгаковым, затем В.В. Зеньковским, В.Н. Лосским и др.
Русские мыслители отмечали догматическую неясность установки, благословенной в ХIII в. Фомой Аквинским на автономную силу «естественного света разума, независимого от откровения веры, дел, молитвы и покаяния в связи с провиденциально-промыслительными вопросами. В этом случае происходит движение от «избранного первосвященника»-политика к «избранной общине» политико-экономически удачливых верующих, а затем и к избранному обществу, государству, классу прослеживается довольно ясно. Социализм, социализация как обобществление, «обмирщение святынь», «провиденциальное» стремление к тоталитарному мещанству обличается русскими мыслителями совершенно определенно. Вслед за Ф.М. Достоевским Булгаков указывает на то, что это явления одного порядка, порождение одной и той же сущности, «которая классически выразилась в иудейском хилиазме» (1, с. 11). Подобного рода критика, предъявленная католичеству и протестантизму в связи с вопросами Провиденциализма — Промысла Божия в русской православной традиции оставалась и до пор остается без ответа. Если, конечно же, не считать ответом упреки православным «схизматикам» в упорном и неоправданном аскетизме.
В.И. Шамшурин