Право на отличие

Право каждого народа, этноса, каждой культуры, нации, группы, каждого сообщества жить согласно своим собственным нормам и традициям и быть защищенным от любой унифицируемой идеологии или цивилизации. Это понятие двусмысленное, как и «этноплюрализм». Концепция «права на отличие» восходит к дифференциалистской теории, согласно которой каждый народ, каждый этнос неповторим. Она предполагает также доктрину «каждый у себя», отказ от смешения и критику западной и американской культурной унификации и политики ассимиляции. Доктрина права на отличие предполагает также отказ от мифа экономического «развития» и от переделки на западный манер традиционной экономики Третьего мира. С этой точки зрения дифференциализму можно дать положительную оценку. Тем не менее, часто наблюдаются и его нежелательные уклоны. Во-первых, до каких пор можно терпеть «отличия»? Приемлема ли сельскохозяйственная экономика тропических стран, уничтожающая первобытные леса? Терпима ли и ведёт ли к общей гармонии вредная социальная практика, замаскированная под уважение права на отличие? Так что эта концепция воистину двусмысленна. С другой стороны, требовать «право на отличие» для европейцев в Европе это уже слишком: можно подумать, они уже меньшинство, нуждающееся в защите! Первым извращением концепции права на отличие у некоторых идеологов многорасовости из «новых» правых было то, что они, соглашаясь с присутствием инородных общин, затюканные обвинениями в расизме и этноцентризме, принялись защищать «право на отличие» коренных европейцев у себя дома! А потом и право на отличие инородцев среди нас... Европейцам надо требовать у себя не права на отличие, а монопольного права на существование своей модели и своей цивилизации, иногда предоставляя меньшинствам минимальное право на существование. Говорить так — значит, идти по пути здравого смысла, как все народы, по пути греческой классической гуманистической традиции, которая, с учётом «различий», представляла метекам (чужестранцам) меньше гражданских прав в обмен на гостеприимство: это была констатация очевидного неравенства, а не угнетение.
В настоящее время, ни в какие ворота не лезет, что «коммунотаристы», сторонники пресловутого права на отличие, требуют, чтобы и инородцы пользовались всеми гражданскими правами, как и коренные граждане (в частности, правом голоса) и сохраняли обычаи своих общин. Это уже не право на отличие, это право на привилегии. Такова противоречивая позиция «зелёных», троцкистов из Социалистической партии и правых «модернистов», вроде Мадлена и ему подобных; две первые группы занимают эту позицию из идеологического фанатизма, а третья — из боязливого оппортунизма и желания выглядеть идеологически благонадёжной. В рамках одной политической единицы и одного народа право на отличие ни в коем случае не должно становиться абсолютной доктриной, терпящей любые отличия. «Право на отличие» рискует превратиться в «право на общую терпимость». Как мы видим на примере всех многорасовых, многокультурных и многоконфессиональных обществ, никакая общественная гармония невозможна, если различия слишком значительны. Даже одни лишь большие различия нравов в рамках одной политической единицы грозят равновесию целого. Разнородность терпима лишь в случае её подчинения органическому принципу общей однородности. Говорить, например, о «гомосексуальной общине» — опасный уклон. Если слишком далеко зайти с правом на отличие, оно приведёт к трибализму и к распаду общества, т.е. к процессу утраты цивилизации. Если взять случай Ислама, то невозможны ни его интеграция, ни его ассимиляция, ни применение к нему права на отличие, равно как и мирное сосуществование с ним согласно идеологии «коммунотаризма». Ислам, как только он становиться силой в государстве, не может терпеть мирного сосуществования на равных с христианством, иудаизмом, буддизмом. Так что нелепо требовать права на отличие для тех, кто отрицает это право для других. Политическая и общественная гармония страны предполагает минимум этнического и культурного единства. Иначе говоря, право на отличие — это концепция, действительная в рамках одной политической единицы. Коммунотаристы, сторонники права на отличие внутри одной страны, верят, будто возможна интеграция без ассимиляции, пренебрегая всеми уроками истории. Они верят (после краха ассимилиционистского плавильного котла) в возможность эгалитарного общества подогнанных друг к другу каст. Эти дифференциалистские теории, которые защищают крайне левые, американские либералы, французские ультралибералы и правые интеллектуалы, крайне опасны: они означают переход от эгалитаризма ассимиляции к эгалитаризму подгонки, одной из худших форм эгалитарной доктрины. В этих условиях идеология права на отличие, в силу извращения концепции, объективно позволяет оправдывать гомофилию (благожелательное отношение к гомосексуалистам), «положительную дискриминацию» и расовые квоты для инородцев, а также самые дикие формы феминизма.
В целом, отклонившись от своей первоначальной цели (право каждого народа на сохранение своей самобытности и однородности), право на отличие стало оружием войны против этнической цельности и европейской самобытности. Первоначально направленное в защиту самобытности, право на отличие обратилось против неё. Здоровый народ должен требовать на своей территории этнической и культурной монополии. Равным образом, согласно учению древних греков, гармоничный («органический») полис предполагает существование небольших различий, но все эти различия должны быть подчинены единству Полиса, не в виде однородной серой массы, а в виде естественных различий органического целого, собранных в один пучок. Символический образ пирамиды, который хорошо понимали древние египтяне, говорит сам за себя. Цивилизация, как и здание, как и живой организм должны остерегаться как единообразия, так и чрезмерной дифференциации (социальной, этнической, различия нравов и т.д.), потому что тогда «филия» (т.е. «совпадение чувств», о котором говорил Аристотель) больше не существует и нарушается народная солидарность. Право на отличие, как и любое право, должно быть ограничено, нормировано и уравновешено долгом принадлежности к определённой общности, который выше этого права. (См. «Этноцентризм», «Филия»).