ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
political theory) - система основных идей в сфере политических знаний, разрабатываемая научными сообществами или отдельными политическими деятелями и мыслителями (см. также политология). Определяющее значение имеет связь политической теории с практикой, ее соответствие практике.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
POLITICAL THEORY) - массив научной мысли, нацеленной на оценку, объяснение и прогнозирование политических феноменов. Одновременно политическая теория представляет собой раздел политологии, интерес которого направлен на политические идеи, ценности и концепции, а также на объяснение и прогнозирование политического поведения. В этом широком смысле политическая теория подразделяется на два крупных ответвления. Одно из них - политическая философия, или нормативная теория со своей ценностной, аналитической, исторической и спекулятивной проблематикой. Другое - эмпирическая теория, с ее усилиями объяснять, давать прогнозы, направлять исследования и придавать знанию организованную форму, выстраивая (through the formulation of) абстрактные модели и формулируя поддающиеся научной проверке пропозиции. См. также Политическая философия; Политология; Политика.
Реальное значение. Всякой жизнеспособной научной дисциплине требуется теоретический стержень для придания ее предмету упорядоченности, сфокусированности и смысла. В русле бихевиориальной революции рационалистическую и нормативную проблематику политической философии как ведущей теоретической структуры рассматриваемой дисциплины фактически оттеснила (eclipsed) эмпирическая теория с ее приверженностью научному методу. Исходя из бихевиористской посылки о единообразии элементов, лежащих в основе политических феноменов, эмпирические теоретики устремились на поиски верифицируемых пропозиций, объясняющих и прогнозирующих политическое поведение. Хотя эмпиристские методы (mode) привнесли в данную сферу исследований большую систематичность и точность, большинство политологов ныне признает, что повысить интеллектуальную мощь и практическую значимость дисциплины может некоторый синтез (или, по крайней мере, мирное сосуществование) эмпиристской и философической систем мышления.
Реальное значение. Всякой жизнеспособной научной дисциплине требуется теоретический стержень для придания ее предмету упорядоченности, сфокусированности и смысла. В русле бихевиориальной революции рационалистическую и нормативную проблематику политической философии как ведущей теоретической структуры рассматриваемой дисциплины фактически оттеснила (eclipsed) эмпирическая теория с ее приверженностью научному методу. Исходя из бихевиористской посылки о единообразии элементов, лежащих в основе политических феноменов, эмпирические теоретики устремились на поиски верифицируемых пропозиций, объясняющих и прогнозирующих политическое поведение. Хотя эмпиристские методы (mode) привнесли в данную сферу исследований большую систематичность и точность, большинство политологов ныне признает, что повысить интеллектуальную мощь и практическую значимость дисциплины может некоторый синтез (или, по крайней мере, мирное сосуществование) эмпиристской и философической систем мышления.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
(political theory) Приведенные в систему критические рассуждения о власти в ее публичной и частной формах, в особенности относительно притязаний руководства на законность и власть и – в более широком смысле – о месте политики в общественной жизни. Не существует общепризнанного разграничения между политической теорией и политической философией (political philosophy), однако можно указать на два различия в расстановке акцентов. Во-первых, политические философы разрабатывают и отстаивают те или иные концепции природы человека, прежде чем приступить к выяснению значения их взглядов для политической жизни, тогда как политическая теория может быть менее амбициозной при исследовании возможных последствий выдвижения предположений относительно этой природы. Во-вторых, поскольку политическая теория эклектична, она опирается не только на философские работы, но и на труды юристов и специалистов в области общественных наук, особенно социологов, экономистов, психологов и, конечно же, политологов. Она претендует на объяснение происходящего в политической сфере, на исследование рисков политической практики и выявление ценностей, служащих мотивировкой политических действий, или испытывающих на себе влияние таковых. Один из путей реализации этих притязаний – исследование понятий, направленное на прояснение смысла и ценностного содержания идеалов, которыми руководствуются участники политического процесса, таких как свобода, равенство, братство, либо терминов, используемых в политических дебатах и анализе, таких как власть (power) и полномочия (authority). Второй путь – создание моделей поведения, разработанных на основе ограниченного количества исходных положений и рассматриваемых в сопоставлении с практикой. В частности, имело место известное подражание процессу построения моделей в экономике, а нередко и прямое использование связанного с подражанием исходного положения о своекорыстии человеческого поведения. Так, например, демократия (democracy) моделировалась как рынок, на котором политические партии (производители) встречаются с избирателями (потребителями). Однако чаще для того, чтобы определить, как будут поступать "рациональные" деятели в том или ином политическом контексте, применялась теория игр (game theory). В-третьих, политическая теория, согласно своей эклектической природе, стремится синтезировать данные или открытия многих дисциплин, на которые она опирается. Например, политическая теория собственности (property) стремится включить в себя социально значимые философские, психологические, социологические, юридические и экономические элементы собственности. Четвертый путь заключается в критической оценке данных политической науки, в особенности применительно к методологии изысканий, основывающейся на философии социальных наук. Пятый путь – разработка рекомендаций, которые могут быть результатом анализа современных условий; например, доводы в пользу более широкого участия граждан в политической жизни ассоциируются с конкретным диагнозом заболевания демократии. Наконец, налицо интерес к исследованию политических идеологий (political ideology), в особенности социализма (socialism), консерватизма (conservatism) и либерализма (liberalism). А поскольку в подобном исследовании обязательно присутствует исторический аспект, политическая теория и политическая философия сближаются до такой степени, что многие практики могут отрицать возможность их эффективного разграничения.
Источник: Политика. Оксфордский толковый словарь
ТЕОРИЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ
Наука о государственно-политических системах и юридических формах их осуществления в управлении человеком и гражданским обществом. Включает три важнейших аспекта: собственно теоретический, исторический и конкретно-эмпирический. Как наука преимущественно о государстве изучает историю политических учений и традиций, политических систем и идейно-политических парадигм и течений, теорию политики, механизмы принятия решений и реализацию властных функций и т.д. При этом особое свойство Т.П. с состоит в том, что акцент делается не только на символизации истины в виде того или иного дескриптивного знания.
Но и прежде всего — в инструментализации, операционализации знания. Здесь в теоретико-методологическом отношении очень важно разграничение между социологией, политической социологией и собственно Т.П. Объект исследования социологии — самоорганизация возникших и возникающих социальных отношений в тех или иных общностях людей в их статусно-ролевых осуществлениях. Т.П. изучает мир политического. Промежуточное пространство между гражданским обществом и миром политического входит в сферу политической социологии, представляющей особое пересечение Т.П. и социологии и изучающей движение партий и общественных организаций в государственные структуры. П.С. имеет дело с социальными причинами и отношениями распределения власти и властных структур в обществе, факторами, определяющими политическое поведение людей, политические конфликты, политические установки, ориентацию и умонастроение широких масс населения, механизмы отражения социального плюрализма в политической сфере и т.д. П.С. в большей степени, чем Т.П., концентрирует внимание на борьбе за власть между различными слоями общества, социальных конфликтах и социальных измерениях, скрытых функциях, неформальных и дисфункциональных аспектах политики. Т.П., первоначально сформировавшаяся именно как «государствоведческая дисциплина», призвана изучать предназначение и функции государственных и политических феноменов, институтов, процессов.
Главный предмет Т.П. — «государство» с дисциплинарной точки зрения вслед за Г. Олмондом, можно охарактеризовать как нормативный центр политической системы, ее предел и конечное оправдание. Здесь Олмонд продолжает лучшие традиции европейской, американской и русской Т.П. В России это касается «государственной» школы — классической либерально-консервативной школы естественного права. Европейская Т.П. берет свое начало от истории идей и концентрирует внимание на исследовании государственного права и государственнополитических институтов. Американская Т.П. делала и делает акцент на социальные основания государства. Что касается русской Т.П., то здесь особую остроту приобретают вопросы сравнительно-исторического, нравственного, философско-религиозного порядков, связанных с проблемами определения сути государства и права, конституционализма, правового государства и т.д. Особо важна такая отрасль Т.П., как государственноадминистративное управление, от эффективности которого зависит благополучие и граждан, и государства в целом. Здесь речь идет не только о том, что законы надо соблюдать «во что бы то ни стало» и как это делать, но и о том, как следить за тем, чтобы законы соблюдались и соблюдались успешно. И с кого и как при этом спрашивать в большей или меньшей степени. С точки зрения Т.П., государство, правовое государство призвано обеспечить условия для жизнеспособности и функционирования гражданского общества, основных его институтов, принципов и ценностей. Обеспечить, как считал В.С. Соловьев, «право граждан на достойное существование». Государство в Т.П. — политическая организация гражданского общества.
Они равносущностны настолько, насколько равносущны материя и сознание, т.е. «нераздельны и неслиянны» и взаимодополняют друг друга. При этом государство вв мире политического занимает особое место. Это — стержневой элемент, вокруг которого объединяется все остальное в результате инфраструктурной организации и координации элементов творчеств а. Если партии и другие институты в виде общественных организаций представляют (или не представляют) интерес и позиции тех или иных категорий граждан в политической системе, то государство в Т.П. выражает всеобщий интерес. Иначе оно — еще не государство или уже не государство. Оно — главный инструмент реализации власти, главный субъект суверенитета. Именно здесь и уместно говорить о метатеоретическом, философском уровне Т.П.: государство наряду с семьей, языком, культурой и т.д. является одним из фундаментальных институтов, составляющих инфраструктуру жизнедеятельности человека как общественного существа, способного к нравственно-осмысленным целеполаганиям и ответственным долженствованиям и выражению этих целеполаганий и долженствований с помощью языка и речи. В основе государства, находящегося на высоте своего положения, лежит стремление к достижению стабильного внутреннего и внешнего мира, пронизывающее все человеческое бытие. Это — известная мысль русского государственника-политолога Б.Н. Чичерина, который рассматривал государство именно как главный двигатель и творец истории. В Т.П. очень важна и эмпирико-прикладная проработка государственной жизни.
Имеются в виду вопросы, связанные с политическими системами и политическими режимами, их типологизация, территориально-политическая организация политических систем с конкретными принципами и механизмами взаимоотношений между центральными и местными органами государственной власти: проблемы федерализма, конфедерализма, унитаризма. База данных здесь весьма обширна: выборка включает в себя не только страны и регионы, исторические эпохи, но и области внутри стран и регионов с обычным статусом, и области, которые сохраняют особый статус на основе специфических социальных, культурных, этнических или исторических особенностей. Это, к примеру, Сицилия, Сардиния, Вале д’Аоста, Трентино-Альто Адидже, Шотландия, Уэльс и др. Большой интерес в Т.П. представляют исторические и идеальные типы демократий, принципы правового государства — с одной стороны; и характеристики, присущие тоталитарно-авторитарным признакам политического устройства, — с другой. Суть тоталитаризма в слитности, нерасчлененности, недифференцированности различных структур — социальных, экономических, политических, идеологических и т.д. Однако в этом — и сила, и слабость, а главное — основная, по Т.П., причина гибели тоталитаризма. Если единство построено на неупорядоченности прав и обязанностей, когда элите позволено все, даже безответственность за происходящие в гражданском обществе потрясения и неустройства (что исключено в «правильном» по Т.П., т.е. правовом государстве), если элита постоянно отстает и выступает в роли «похоронной команды», которая компенсирует обществу отрицательные последствия, но не не предупреждает их, то подобное течение дел неминуемо ведет к неразберихе и краху. Функции власти здесь реально, а не на словах не определены законом. Особенно реально не определено имущественное положение элиты. Тогда как в правовом государстве, согласно Т.П., государство, будучи субъектом права, в то же время связано правом, правовыми нормами.
В.И. Шамшурин
Но и прежде всего — в инструментализации, операционализации знания. Здесь в теоретико-методологическом отношении очень важно разграничение между социологией, политической социологией и собственно Т.П. Объект исследования социологии — самоорганизация возникших и возникающих социальных отношений в тех или иных общностях людей в их статусно-ролевых осуществлениях. Т.П. изучает мир политического. Промежуточное пространство между гражданским обществом и миром политического входит в сферу политической социологии, представляющей особое пересечение Т.П. и социологии и изучающей движение партий и общественных организаций в государственные структуры. П.С. имеет дело с социальными причинами и отношениями распределения власти и властных структур в обществе, факторами, определяющими политическое поведение людей, политические конфликты, политические установки, ориентацию и умонастроение широких масс населения, механизмы отражения социального плюрализма в политической сфере и т.д. П.С. в большей степени, чем Т.П., концентрирует внимание на борьбе за власть между различными слоями общества, социальных конфликтах и социальных измерениях, скрытых функциях, неформальных и дисфункциональных аспектах политики. Т.П., первоначально сформировавшаяся именно как «государствоведческая дисциплина», призвана изучать предназначение и функции государственных и политических феноменов, институтов, процессов.
Главный предмет Т.П. — «государство» с дисциплинарной точки зрения вслед за Г. Олмондом, можно охарактеризовать как нормативный центр политической системы, ее предел и конечное оправдание. Здесь Олмонд продолжает лучшие традиции европейской, американской и русской Т.П. В России это касается «государственной» школы — классической либерально-консервативной школы естественного права. Европейская Т.П. берет свое начало от истории идей и концентрирует внимание на исследовании государственного права и государственнополитических институтов. Американская Т.П. делала и делает акцент на социальные основания государства. Что касается русской Т.П., то здесь особую остроту приобретают вопросы сравнительно-исторического, нравственного, философско-религиозного порядков, связанных с проблемами определения сути государства и права, конституционализма, правового государства и т.д. Особо важна такая отрасль Т.П., как государственноадминистративное управление, от эффективности которого зависит благополучие и граждан, и государства в целом. Здесь речь идет не только о том, что законы надо соблюдать «во что бы то ни стало» и как это делать, но и о том, как следить за тем, чтобы законы соблюдались и соблюдались успешно. И с кого и как при этом спрашивать в большей или меньшей степени. С точки зрения Т.П., государство, правовое государство призвано обеспечить условия для жизнеспособности и функционирования гражданского общества, основных его институтов, принципов и ценностей. Обеспечить, как считал В.С. Соловьев, «право граждан на достойное существование». Государство в Т.П. — политическая организация гражданского общества.
Они равносущностны настолько, насколько равносущны материя и сознание, т.е. «нераздельны и неслиянны» и взаимодополняют друг друга. При этом государство вв мире политического занимает особое место. Это — стержневой элемент, вокруг которого объединяется все остальное в результате инфраструктурной организации и координации элементов творчеств а. Если партии и другие институты в виде общественных организаций представляют (или не представляют) интерес и позиции тех или иных категорий граждан в политической системе, то государство в Т.П. выражает всеобщий интерес. Иначе оно — еще не государство или уже не государство. Оно — главный инструмент реализации власти, главный субъект суверенитета. Именно здесь и уместно говорить о метатеоретическом, философском уровне Т.П.: государство наряду с семьей, языком, культурой и т.д. является одним из фундаментальных институтов, составляющих инфраструктуру жизнедеятельности человека как общественного существа, способного к нравственно-осмысленным целеполаганиям и ответственным долженствованиям и выражению этих целеполаганий и долженствований с помощью языка и речи. В основе государства, находящегося на высоте своего положения, лежит стремление к достижению стабильного внутреннего и внешнего мира, пронизывающее все человеческое бытие. Это — известная мысль русского государственника-политолога Б.Н. Чичерина, который рассматривал государство именно как главный двигатель и творец истории. В Т.П. очень важна и эмпирико-прикладная проработка государственной жизни.
Имеются в виду вопросы, связанные с политическими системами и политическими режимами, их типологизация, территориально-политическая организация политических систем с конкретными принципами и механизмами взаимоотношений между центральными и местными органами государственной власти: проблемы федерализма, конфедерализма, унитаризма. База данных здесь весьма обширна: выборка включает в себя не только страны и регионы, исторические эпохи, но и области внутри стран и регионов с обычным статусом, и области, которые сохраняют особый статус на основе специфических социальных, культурных, этнических или исторических особенностей. Это, к примеру, Сицилия, Сардиния, Вале д’Аоста, Трентино-Альто Адидже, Шотландия, Уэльс и др. Большой интерес в Т.П. представляют исторические и идеальные типы демократий, принципы правового государства — с одной стороны; и характеристики, присущие тоталитарно-авторитарным признакам политического устройства, — с другой. Суть тоталитаризма в слитности, нерасчлененности, недифференцированности различных структур — социальных, экономических, политических, идеологических и т.д. Однако в этом — и сила, и слабость, а главное — основная, по Т.П., причина гибели тоталитаризма. Если единство построено на неупорядоченности прав и обязанностей, когда элите позволено все, даже безответственность за происходящие в гражданском обществе потрясения и неустройства (что исключено в «правильном» по Т.П., т.е. правовом государстве), если элита постоянно отстает и выступает в роли «похоронной команды», которая компенсирует обществу отрицательные последствия, но не не предупреждает их, то подобное течение дел неминуемо ведет к неразберихе и краху. Функции власти здесь реально, а не на словах не определены законом. Особенно реально не определено имущественное положение элиты. Тогда как в правовом государстве, согласно Т.П., государство, будучи субъектом права, в то же время связано правом, правовыми нормами.
В.И. Шамшурин
Источник: Политический словарь нашего времени.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
это абстрактно-логическое отражение и объяснение политических отношений и процессов. В зависимости от характера отражаемого объекта и уровня логической абстракции различают: общую политическую теорию (теорию высшего уровня или метатеорию), стремящуюся дать самую общую концепцию развития политики как общественного явления; политическую теорию среднего уровня - это теория, призванная дать или общую теорию какого-либо сложного политического явления (теория государства, теория самоуправления, теория конфликта и т.п.) или общую концепцию вполне определенной политики (например, политика в феодальном обществе, политика при тоталитаризме, политика в рамках парламентарной республики и т.д.); политическую теорию низшего уровня, имеющую своей целью дать концепцию развития конкретного политического явления (концепция "холодной войны", "хрущевской оттепели" или "горбачевской перестройки" и т.п.). Иногда под политической теорией понимают или саму политологию, или ее концептуальную часть. И для такого понимания имеются вполне определенные основания, состоящие в том, что, вопервых, нельзя представить действительную науку о политике (политологию) без определенной теоретической концепции, бросающей самый общий взгляд на политику, ее сущность, структуру и ход развития: вовторых, сама наука о политике (политология) была невозможна до тех пор, пока общественная мысль не создала теории или концепции, раскрывающие природу основных элементов политической жизни (государства, общества, свободы, демократии, социальной справедливости, международных отношений и т.д.); наконец, политология только тогда окончательно конституировалась как наука, когда разрозненные знания о важных элементах политической жизни не были органически соединены в единое целое, наилучшим образом отражающее политику, позволяющее использовать полученные знания в практических целях.
Существует много различных трактовок самой природы теории, что, естественно, сказывается и на понимании существа политической теории. Для одних политическая теория - не что иное, как систематизированный справочник по истории политической мысли, набор сведений о том, кто что сказал по данной проблеме, сопровождаемый авторским комментарием. В этом случае ни о какой действительной теории речь не идет, ибо никакого приращения теоретических знаний о политике не происходит. Для других политическая теория есть лишь средство упорядочения эмпирических данных, независимо от того, идет ли речь об авторской модели (Дюркгейм) или об определенной типологизации (Вебер). Для третьих политическая теория - это определенная парадигма, а потому само развитие политической науки - не в накоплении позитивных знаний об объективных политических отношениях, а в революционной смене парадигм (Т.Кун, 1976). Для четвертых сама политическая теория - это вовсе не сумма общих знаний, отражающих политическую жизнь, а устоявшиеся по тем или иным причинам определенные стили мышления (Галтунг, 1983) и т.д.
Весь этот разнобой в понимании теории как таковой, политической теории в особенности, а в связи с этим и в трактовке развития политической теории и, соответственно, политологии связан с утратой перечисленными авторами главного - понимания того, что теория, независимо от степени абстрактности ее выводов (высшего, среднего или низшего уровня), только тогда может претендовать на роль научной теории, когда она дает приращение наших знаний об изучаемом предмете, если ею схвачены и аккумулированы в выводах некоторые новые связи и отношения, имеющиеся в изучаемом объекте и ранее не отмечавшиеся наукой, т.е. если эта теория хотя бы немного приближает нас к истине.
Только в меру содержащегося в той или иной политической теории и нового, и прошлого абстрактно-логического знания, отражающего суть политики, данная теория и может служить инструментом дальнейшего познания, моделью систематизации эмпирического материала и средством прогнозирования. Все великие мыслители прошлого, внесшие свой существенный вклад в науку о политике - будь то Платон или Аристотель, Макиавелли или Гоббс, Руссо или Монтескье, Вебер или Маркс - потому и заняли достойное место в истории политической науки, что, опираясь на знания своего времени, обогащенные собственным политическим опытом, они обогатили человечество не умными изречениями и красивыми афоризмами, а теоретическими выводами, настолько далеко выходящими за пределы обобщаемого ими эмпирического материала, что эти выводы в том или ином аспекте "работают сегодня", помогают нашим современникам ориентироваться в нынешней политической жизни. Сила любой, в том числе и политической, теории в том и состоит, что ее выводы глубже и шире того содержания, которое подвергалось обобщению, что и позволяет выводам прошлого не только жить сегодня, но и указывать путь в будущее.
Разумеется, у политической теории каждого (высшего, среднего, низшего) уровня свои задачи, а потому неодинакова их эмпирическая база, различаются их метода и не равноценны выводы.
Для политологии как науки первостепенное значение имеют две самые абстрактные метатеории: общая теория общественного развития и общая теория политики. Иногда можно встретиться со сближением, если не отождествлением этих весьма разных теорий. Так, Ю.Красин и М.Лейбзон писали: "Если исходить из материалистического понимания истории, то нельзя не признать того, что и политика имеет свою теорию, в основе которой лежит наука об обществе, о законах его функционирований и развития". Конечно же, для понимания политики как общественного явления, как определенной стороны общественной жизни огромное значение имеет наука об обществе в целом, о законах его функционирования и развития. Это важно в двух планах: во-первых, без знания науки об обществе нельзя определить место политики в общественной жизни и, соответственно, место политологии в системе наук об обществе. Вовторых, не имея представления о законах и принципах развития общества в целом, нельзя понять законов и принципов развития такой части общественной жизни, как политика. И все же, говоря о политике, нельзя считать, что в ее основе "лежит наука об обществе, о законах его функционирования и развития", ибо политика - специфическое общественное явление, имеющее свое время возникновения, не совпадающее со временем возникновения общества, свою структуру, свои законы функционирования и развития. Они связаны с "законами функционирования и развития общества", но по своему существу весьма специфичны, ибо часть никогда не совладает с целым.
Общая политическая теория (метатеория политики) как раз и должна глубоко раскрыть не только суть политики и закономерности ее функционирования и развития, но и показать их отличия от законов функционирования и развития всего общества, ибо развитие политики более дискретно, чем развитие общества. Но особенно важно здесь то, что необходимо проникновение теории (политической теории) во внутреннюю структуру политики, выявление всех ее составных элементов и аспектов и изучение всех их во всей совокупности и органическом единстве. Только таким путем можно прийти к структуре политологии как науки.
Политическая теория. По сравнению с другими социальными науками политология мало "нагружена" теорией. На случайно, что новые теоретические подходы в 60-е гг. были заимствованы из смежных дисциплин: системной теории, кибернетики, герменевтики, структурализма, функционализма.
Политология использует и обобщающий метод социологии, и индивидуализирующий метод исторической науки, и казуистический метод юридической науки. В качестве форм абстракции политология использует наряду с селективным описанием типологии также системный анализ.
В политологии неоднократно предпринимались попытки изучать политику методами естествознания. Принцип сравнения по сходству или различию воспринимался еще в XIX в. Дж.С.Миллем как метод искусственного эксперимента, который лишь в незначительной степени можно использовать в сфере социальных процессов. Принцип согласования применяется гораздо чаще, и это не случайно, так как эксперименты в политике возможны лишь в микросфере. Движение за новую науку о политике (Чикагская школа), бихевиоризм, критический рационализм дали толчок попыткам превращения политической теории в точную науку. Критический рационализм использует дедуктивные методы исследования, бихевиоризм- более эмпиричен и ориентирован скорее на индуктивные способы исследования.Ученые, называющие себя эмпирическими аналитиками, принадлежат к двум основным направлениям, которые можно охарактеризовать на примере двух социологов: Эмиля Дюркгейма и Макса Вебера. Подход Дюркгейма ориентирован на моделирование и прогнозирование, подход Вебера - на типологию, сохраняющую в своих теоретических выводах историческую комплексность. Поскольку метатеоретические исследования имеют множество ответвлений, то и подходы к созданию политической теории отличаются переплетенностью принципов и методов. Часть аналитиков-эмпириков настаивает, как и прежде, на таком подходе, когда теория понимается как инструмент эмпирических исследований в отличие от более широкого понимания теории Поппером и его школой.
Подходы и методы можно избирать в соответствии с предметом. Плюрализм методов обязателен. Он может проявляться и при попытке создания какой-то теории. При формировании современной теории социальных наук теория и метод все больше различаются, хотя некоторые подходы, например, функционализм или диалектическая теория все больше склоняются к соединению того и другого. Теория и метод связаны между собой. Теория без метода, контролирующего и расширяющего ее, бесполезна; метод без теории, которая приводит к его осмысленному использованию, бесплоден. Метод оказывает обратное воздействие на формирование теории, однако, ввиду своей немногочисленности, методы в политологии довольно независимы по отношению к многочисленным теориям, значимость которых долина быть перепроверена с помощью ограниченного числа методов. Теорию можно фальсифицировать, и тогда она перестает существовать. Метод может быть дискредитирован в результате фальсификации теории, но не ликвидирован, так как один метод способен порождать много теорий одновременно.
Теория не меняется произвольно На нее оказывают влияние внешние факторы. Самое общее объяснение изменения теории состоит а том, что меняется парадигма, лежащая в ее основе. Кун (1976) определял парадигму как "общее для членов научного коллектива", то есть "сочетание мнений, оценок и методов". Прогресс в науке нельзя понимать как процесс количественного накопления, что пытается доказать критический рационализм с помощью метода "проб и ошибок".
Динамика изменений теории в социальных науках исследована пока мало. Предпринимались попытки объяснить периодическую смену одних теорий другими сменой поколений. После победы какой-либо теории от нее начинают отпочковываться различные направления, наблюдается стремление к деидеологизации, новое поколение начинает восставать против старой теории. Однако эта диалектика идеологических изменений лишь в незначительной степени может объяснить образование научной теории в узком смысле слова. Кроме того, политология как наука слишком молода, чтобы можно было сделать широкие обобщения.
Т.С.Кун говорит об относительности идеи научного прогресса и пытается показать, что развитие происходит не рациональным и кумулятивным путем, а революционным. Единственное, что достойно изучения в истории науки - это не столько конкуренция теорий, сколько борьба парадигм при внезапном возникновении нового мировоззрения (как реакции на кризисы, которые уже не могут быть разрешены с помощью соответствующих теорий). Однако победившая парадигма пытается утвердиться не столько благодаря силе своей интеллектуальной убедительности, сколько благодаря завоеванию господствующих позиций в научной политике. Критические рационалисты, разделяющие плюралистическую идею Поппера, выражают свое несогласие с этим и допускают возможность защиты побежденных парадигм со стороны отдельных меньшинств. Так, Шпиннер (1974) писал: "Чтобы иметь возможность утвердиться, теорию нужно прежде всего сохранить" и далее: "С помощью плюралистического принципа должно быть предотвращено "убийство" многообещающих, только что рожденных идей, чтобы сохранить для пока побежденных точек зрения шанс на победу в этом соревновании". В анархистской теории познания П.Фейерабенда (1976) содержится даже требование равноправного положения для всех, кажущихся на первый взгляд абсурдными, идей. Понятие парадигмы, которое призвано способствовать изучению социальных основ прогресса науки, представляется пока слишком многозначным. Связь между теорией и парадигмой остается неясной. Макиавелли и Гоббс не "опередили" Аристотеля в той степени, в какой Коперник опрокинул представление о мире Птоломея. Идеи Аристотеля продолжают жить в политической теории, находясь отчасти под защитой власти. Конфликты 60-70-х гг. в немецкой политологии тоже показали, что смене парадигмы можно воспрепятствовать административным путем. Союз враждовавших между собой "нормативистов" и "неопозитивистов" способствовал - под давлением неомарксизма - сохранению в университетах на первый взгляд побежденной парадигмы.
Если тезис Куна верен, то сравнения теорий, к которым проявляет все больше интереса немецкая социология, на имеют смысла. Парадигмы враждебны друг другу и не готовы к диалогу. Фактически же оказывается, что использованные методы и их результаты демонстрируют гораздо больше совпадений, чем можно предполагать на основе тезисов развивавшихся предшественниками соответствующей метатеоретической позиции. После нескольких лет бесполезных споров парадигмы часто устремляются навстречу друг другу и взаимообогащаются, несмотря на игнорирование друг друга, продемонстрированное, например, в дискуссии о позитивизме, в споре между Хабермасом и Луманом или во французской дискуссии между структуралистами и марксистами.
Усиленное внимание к постоянным величинам в формировании теории обнаруживает преемственность со старым спором о стилях мышления. Так, Дж.Галтунг (1983) выделил четыре основных интеллектуальных стиля в социальных науках. Чтобы не идентифицировать их с конкретными странами, им были даны общие названия: "саксонский", "тевтонский", "галльский" и "ниппонский" (японский). Все они, за исключением последнего, относятся ко многим странам. Галльский стиль объявляется типичным для романских стран. Тевтонский стиль характерен не только для стран немецкого языка, но и распространился после войны в Восточной Европе под влиянием марксистских идей и культурного взаимодействия. В этих стилях Галтунг видел "идеальные типы", а не дескриптивные эмпирические категории. Типология интеллектуальных стилей, с точки зрения Галтунга, предполагает постоянные величины в образе действия ученых в формировании теории, редко подверженные революционной смене парадигм.
При использовании типологии Галтунга в политологии обнаруживается, что англосаксонской модели со всеми аспектами, упоминаемыми им, не существует. США и Великобритания различаются между собой, прежде всего, во взаимодействии социальных наук, общества и политики. Несмотря на некоторую склонность к преобладанию дедуктивного мышления в Германии и в Советском Союзе, научные стили этих стран имеют мало общего. Также и три основные романские страны - Франция, Италия и Испания - имеют большие различия, связанные с разными историческими традициями.
И все же понятие "идеальных типов" не бесполезно при поиске влияния внешних факторов, способствовавших развитию политической теории в различных системах. Важнейшие из них следующие: 1) влияние долгосрочных политических тенденций на формирование теории, прежде всего в 60-70-е гг.; 2) институциональные факторы, например, системы воспитания; 3) типично профессиональные барьеры для политологов в отдельных системах и значение этой науки в политическом процессе; 4) интеллектуальный климат в различных странах.
Политологическая теория современности должна будет сфокусировать внимание на фрагментированности общества и эгоизма отдельных его частей, уклоняющихся от участия в политике. История политического мышления в XX в. показывает, что политическая система все меньше претендует на управление обществом. С другой стороны, пока мало данных для того, чтобы предположить, что развитие политической теории будущего пойдет по пути дальнейшего теоретического обоснования бессилия государства. Политические теории развиваются не в вакууме. Они отвечают на социальные и политические проблемы. Постмодернистское мышление и теории саморегулирующихся систем после периода эйфории, вызванной возможностями планирования и управления, и в западных демократиях не оправдали чрезмерных ожиданий. Однако грядущие проблемы реальной политики, катастрофы, миграционные потоки невиданного до сих пор масштаба, экономические потрясения скоро могут вновь вызвать потребность в теориях управления. Могут вновь раздасться призывы воспользоваться арсеналом почившего в бозе социализма, без, надо надеяться, его авторитарных черт.
Теории, согласно не очень удачному переводу английского термина, не являются отражением действительного мира, а лишь только подтверждают свою собственную жизнеспособность (viability). Они могут утвердить себя, но это не доказывает их истинность. Политологии, эклектичной с самого начала, легче согласиться с этим утверждением, чем тем дисциплинам, которые руководствуются в своем развитии принципом "наука - метод - правильная теория". В микросферах бихевиористский подход будет и впредь выполнять свои задачи. Часть политологов может и впредь создавать жизнеспособные теории. Если следовать точке зрения Лумана, то можно заниматься только метатеоретической эволюционной теорией, но ни один подход не ориентирован на микроуровень.
Существует много различных трактовок самой природы теории, что, естественно, сказывается и на понимании существа политической теории. Для одних политическая теория - не что иное, как систематизированный справочник по истории политической мысли, набор сведений о том, кто что сказал по данной проблеме, сопровождаемый авторским комментарием. В этом случае ни о какой действительной теории речь не идет, ибо никакого приращения теоретических знаний о политике не происходит. Для других политическая теория есть лишь средство упорядочения эмпирических данных, независимо от того, идет ли речь об авторской модели (Дюркгейм) или об определенной типологизации (Вебер). Для третьих политическая теория - это определенная парадигма, а потому само развитие политической науки - не в накоплении позитивных знаний об объективных политических отношениях, а в революционной смене парадигм (Т.Кун, 1976). Для четвертых сама политическая теория - это вовсе не сумма общих знаний, отражающих политическую жизнь, а устоявшиеся по тем или иным причинам определенные стили мышления (Галтунг, 1983) и т.д.
Весь этот разнобой в понимании теории как таковой, политической теории в особенности, а в связи с этим и в трактовке развития политической теории и, соответственно, политологии связан с утратой перечисленными авторами главного - понимания того, что теория, независимо от степени абстрактности ее выводов (высшего, среднего или низшего уровня), только тогда может претендовать на роль научной теории, когда она дает приращение наших знаний об изучаемом предмете, если ею схвачены и аккумулированы в выводах некоторые новые связи и отношения, имеющиеся в изучаемом объекте и ранее не отмечавшиеся наукой, т.е. если эта теория хотя бы немного приближает нас к истине.
Только в меру содержащегося в той или иной политической теории и нового, и прошлого абстрактно-логического знания, отражающего суть политики, данная теория и может служить инструментом дальнейшего познания, моделью систематизации эмпирического материала и средством прогнозирования. Все великие мыслители прошлого, внесшие свой существенный вклад в науку о политике - будь то Платон или Аристотель, Макиавелли или Гоббс, Руссо или Монтескье, Вебер или Маркс - потому и заняли достойное место в истории политической науки, что, опираясь на знания своего времени, обогащенные собственным политическим опытом, они обогатили человечество не умными изречениями и красивыми афоризмами, а теоретическими выводами, настолько далеко выходящими за пределы обобщаемого ими эмпирического материала, что эти выводы в том или ином аспекте "работают сегодня", помогают нашим современникам ориентироваться в нынешней политической жизни. Сила любой, в том числе и политической, теории в том и состоит, что ее выводы глубже и шире того содержания, которое подвергалось обобщению, что и позволяет выводам прошлого не только жить сегодня, но и указывать путь в будущее.
Разумеется, у политической теории каждого (высшего, среднего, низшего) уровня свои задачи, а потому неодинакова их эмпирическая база, различаются их метода и не равноценны выводы.
Для политологии как науки первостепенное значение имеют две самые абстрактные метатеории: общая теория общественного развития и общая теория политики. Иногда можно встретиться со сближением, если не отождествлением этих весьма разных теорий. Так, Ю.Красин и М.Лейбзон писали: "Если исходить из материалистического понимания истории, то нельзя не признать того, что и политика имеет свою теорию, в основе которой лежит наука об обществе, о законах его функционирований и развития". Конечно же, для понимания политики как общественного явления, как определенной стороны общественной жизни огромное значение имеет наука об обществе в целом, о законах его функционирования и развития. Это важно в двух планах: во-первых, без знания науки об обществе нельзя определить место политики в общественной жизни и, соответственно, место политологии в системе наук об обществе. Вовторых, не имея представления о законах и принципах развития общества в целом, нельзя понять законов и принципов развития такой части общественной жизни, как политика. И все же, говоря о политике, нельзя считать, что в ее основе "лежит наука об обществе, о законах его функционирования и развития", ибо политика - специфическое общественное явление, имеющее свое время возникновения, не совпадающее со временем возникновения общества, свою структуру, свои законы функционирования и развития. Они связаны с "законами функционирования и развития общества", но по своему существу весьма специфичны, ибо часть никогда не совладает с целым.
Общая политическая теория (метатеория политики) как раз и должна глубоко раскрыть не только суть политики и закономерности ее функционирования и развития, но и показать их отличия от законов функционирования и развития всего общества, ибо развитие политики более дискретно, чем развитие общества. Но особенно важно здесь то, что необходимо проникновение теории (политической теории) во внутреннюю структуру политики, выявление всех ее составных элементов и аспектов и изучение всех их во всей совокупности и органическом единстве. Только таким путем можно прийти к структуре политологии как науки.
Политическая теория. По сравнению с другими социальными науками политология мало "нагружена" теорией. На случайно, что новые теоретические подходы в 60-е гг. были заимствованы из смежных дисциплин: системной теории, кибернетики, герменевтики, структурализма, функционализма.
Политология использует и обобщающий метод социологии, и индивидуализирующий метод исторической науки, и казуистический метод юридической науки. В качестве форм абстракции политология использует наряду с селективным описанием типологии также системный анализ.
В политологии неоднократно предпринимались попытки изучать политику методами естествознания. Принцип сравнения по сходству или различию воспринимался еще в XIX в. Дж.С.Миллем как метод искусственного эксперимента, который лишь в незначительной степени можно использовать в сфере социальных процессов. Принцип согласования применяется гораздо чаще, и это не случайно, так как эксперименты в политике возможны лишь в микросфере. Движение за новую науку о политике (Чикагская школа), бихевиоризм, критический рационализм дали толчок попыткам превращения политической теории в точную науку. Критический рационализм использует дедуктивные методы исследования, бихевиоризм- более эмпиричен и ориентирован скорее на индуктивные способы исследования.Ученые, называющие себя эмпирическими аналитиками, принадлежат к двум основным направлениям, которые можно охарактеризовать на примере двух социологов: Эмиля Дюркгейма и Макса Вебера. Подход Дюркгейма ориентирован на моделирование и прогнозирование, подход Вебера - на типологию, сохраняющую в своих теоретических выводах историческую комплексность. Поскольку метатеоретические исследования имеют множество ответвлений, то и подходы к созданию политической теории отличаются переплетенностью принципов и методов. Часть аналитиков-эмпириков настаивает, как и прежде, на таком подходе, когда теория понимается как инструмент эмпирических исследований в отличие от более широкого понимания теории Поппером и его школой.
Подходы и методы можно избирать в соответствии с предметом. Плюрализм методов обязателен. Он может проявляться и при попытке создания какой-то теории. При формировании современной теории социальных наук теория и метод все больше различаются, хотя некоторые подходы, например, функционализм или диалектическая теория все больше склоняются к соединению того и другого. Теория и метод связаны между собой. Теория без метода, контролирующего и расширяющего ее, бесполезна; метод без теории, которая приводит к его осмысленному использованию, бесплоден. Метод оказывает обратное воздействие на формирование теории, однако, ввиду своей немногочисленности, методы в политологии довольно независимы по отношению к многочисленным теориям, значимость которых долина быть перепроверена с помощью ограниченного числа методов. Теорию можно фальсифицировать, и тогда она перестает существовать. Метод может быть дискредитирован в результате фальсификации теории, но не ликвидирован, так как один метод способен порождать много теорий одновременно.
Теория не меняется произвольно На нее оказывают влияние внешние факторы. Самое общее объяснение изменения теории состоит а том, что меняется парадигма, лежащая в ее основе. Кун (1976) определял парадигму как "общее для членов научного коллектива", то есть "сочетание мнений, оценок и методов". Прогресс в науке нельзя понимать как процесс количественного накопления, что пытается доказать критический рационализм с помощью метода "проб и ошибок".
Динамика изменений теории в социальных науках исследована пока мало. Предпринимались попытки объяснить периодическую смену одних теорий другими сменой поколений. После победы какой-либо теории от нее начинают отпочковываться различные направления, наблюдается стремление к деидеологизации, новое поколение начинает восставать против старой теории. Однако эта диалектика идеологических изменений лишь в незначительной степени может объяснить образование научной теории в узком смысле слова. Кроме того, политология как наука слишком молода, чтобы можно было сделать широкие обобщения.
Т.С.Кун говорит об относительности идеи научного прогресса и пытается показать, что развитие происходит не рациональным и кумулятивным путем, а революционным. Единственное, что достойно изучения в истории науки - это не столько конкуренция теорий, сколько борьба парадигм при внезапном возникновении нового мировоззрения (как реакции на кризисы, которые уже не могут быть разрешены с помощью соответствующих теорий). Однако победившая парадигма пытается утвердиться не столько благодаря силе своей интеллектуальной убедительности, сколько благодаря завоеванию господствующих позиций в научной политике. Критические рационалисты, разделяющие плюралистическую идею Поппера, выражают свое несогласие с этим и допускают возможность защиты побежденных парадигм со стороны отдельных меньшинств. Так, Шпиннер (1974) писал: "Чтобы иметь возможность утвердиться, теорию нужно прежде всего сохранить" и далее: "С помощью плюралистического принципа должно быть предотвращено "убийство" многообещающих, только что рожденных идей, чтобы сохранить для пока побежденных точек зрения шанс на победу в этом соревновании". В анархистской теории познания П.Фейерабенда (1976) содержится даже требование равноправного положения для всех, кажущихся на первый взгляд абсурдными, идей. Понятие парадигмы, которое призвано способствовать изучению социальных основ прогресса науки, представляется пока слишком многозначным. Связь между теорией и парадигмой остается неясной. Макиавелли и Гоббс не "опередили" Аристотеля в той степени, в какой Коперник опрокинул представление о мире Птоломея. Идеи Аристотеля продолжают жить в политической теории, находясь отчасти под защитой власти. Конфликты 60-70-х гг. в немецкой политологии тоже показали, что смене парадигмы можно воспрепятствовать административным путем. Союз враждовавших между собой "нормативистов" и "неопозитивистов" способствовал - под давлением неомарксизма - сохранению в университетах на первый взгляд побежденной парадигмы.
Если тезис Куна верен, то сравнения теорий, к которым проявляет все больше интереса немецкая социология, на имеют смысла. Парадигмы враждебны друг другу и не готовы к диалогу. Фактически же оказывается, что использованные методы и их результаты демонстрируют гораздо больше совпадений, чем можно предполагать на основе тезисов развивавшихся предшественниками соответствующей метатеоретической позиции. После нескольких лет бесполезных споров парадигмы часто устремляются навстречу друг другу и взаимообогащаются, несмотря на игнорирование друг друга, продемонстрированное, например, в дискуссии о позитивизме, в споре между Хабермасом и Луманом или во французской дискуссии между структуралистами и марксистами.
Усиленное внимание к постоянным величинам в формировании теории обнаруживает преемственность со старым спором о стилях мышления. Так, Дж.Галтунг (1983) выделил четыре основных интеллектуальных стиля в социальных науках. Чтобы не идентифицировать их с конкретными странами, им были даны общие названия: "саксонский", "тевтонский", "галльский" и "ниппонский" (японский). Все они, за исключением последнего, относятся ко многим странам. Галльский стиль объявляется типичным для романских стран. Тевтонский стиль характерен не только для стран немецкого языка, но и распространился после войны в Восточной Европе под влиянием марксистских идей и культурного взаимодействия. В этих стилях Галтунг видел "идеальные типы", а не дескриптивные эмпирические категории. Типология интеллектуальных стилей, с точки зрения Галтунга, предполагает постоянные величины в образе действия ученых в формировании теории, редко подверженные революционной смене парадигм.
При использовании типологии Галтунга в политологии обнаруживается, что англосаксонской модели со всеми аспектами, упоминаемыми им, не существует. США и Великобритания различаются между собой, прежде всего, во взаимодействии социальных наук, общества и политики. Несмотря на некоторую склонность к преобладанию дедуктивного мышления в Германии и в Советском Союзе, научные стили этих стран имеют мало общего. Также и три основные романские страны - Франция, Италия и Испания - имеют большие различия, связанные с разными историческими традициями.
И все же понятие "идеальных типов" не бесполезно при поиске влияния внешних факторов, способствовавших развитию политической теории в различных системах. Важнейшие из них следующие: 1) влияние долгосрочных политических тенденций на формирование теории, прежде всего в 60-70-е гг.; 2) институциональные факторы, например, системы воспитания; 3) типично профессиональные барьеры для политологов в отдельных системах и значение этой науки в политическом процессе; 4) интеллектуальный климат в различных странах.
Политологическая теория современности должна будет сфокусировать внимание на фрагментированности общества и эгоизма отдельных его частей, уклоняющихся от участия в политике. История политического мышления в XX в. показывает, что политическая система все меньше претендует на управление обществом. С другой стороны, пока мало данных для того, чтобы предположить, что развитие политической теории будущего пойдет по пути дальнейшего теоретического обоснования бессилия государства. Политические теории развиваются не в вакууме. Они отвечают на социальные и политические проблемы. Постмодернистское мышление и теории саморегулирующихся систем после периода эйфории, вызванной возможностями планирования и управления, и в западных демократиях не оправдали чрезмерных ожиданий. Однако грядущие проблемы реальной политики, катастрофы, миграционные потоки невиданного до сих пор масштаба, экономические потрясения скоро могут вновь вызвать потребность в теориях управления. Могут вновь раздасться призывы воспользоваться арсеналом почившего в бозе социализма, без, надо надеяться, его авторитарных черт.
Теории, согласно не очень удачному переводу английского термина, не являются отражением действительного мира, а лишь только подтверждают свою собственную жизнеспособность (viability). Они могут утвердить себя, но это не доказывает их истинность. Политологии, эклектичной с самого начала, легче согласиться с этим утверждением, чем тем дисциплинам, которые руководствуются в своем развитии принципом "наука - метод - правильная теория". В микросферах бихевиористский подход будет и впредь выполнять свои задачи. Часть политологов может и впредь создавать жизнеспособные теории. Если следовать точке зрения Лумана, то можно заниматься только метатеоретической эволюционной теорией, но ни один подход не ориентирован на микроуровень.
