ФЕДЕРАЛИЗМ

(federalism) Смысл понятия заключается в следующем: все будут удовлетворены (или никто не будет постоянно находиться в невыгодном положении) при условии оптимального сочетания национальных интересов с интересами региональными или территориальными. Такое сочетание осуществляется посредством сложного механизма сдержек и противовесов в системе общенационального или федерального правительства, с одной стороны, и множества региональных правительств – с другой. Это очень удобная, приобретающая все большую популярность, но всегда неясная, а порой и опасная концепция, претендующая на описание способа организации территориального управления и соблюдения противоречивых территориальных интересов. Концепция вместе с тем не допускает ни чрезмерной централизации, характерной для унитарных систем, ни крайней децентрализации, свойственной конфедерациям. В этой концепции есть три главных сомнительных положения. Во-первых, на практике федеральные системы функционируют в самых разнообразных политических условиях и дают самые разнообразные политические результаты. Еще не появилась ни одна истинно федеральная схема отношений между центральной и региональными властными структурами. Пока еще нет полной ясности относительно того, что региональные интересы и власти всегда лучше обеспечены и защищены в федеральных странах, чем в унитарных. Во-вторых, теоретическая база федерации остается непроработанной. В литературе описываются три обобщенные модели федерализма – двойная, кооперативная и органическая. Если эти модели статичны (непреходящи), т. е. в любой конкретный исторический момент мы можем обнаружить примеры всех трех, то различия между ними окажутся настолько велики, что отнести их к одному и тому же явлению нельзя. Если, однако, утверждается, что они по своей сути эволюционны, т.е. двойной федерализм существовал, скажем, в XIX в., кооперативный – в середине XX, а органический – в конце XX в., то, похоже, разница между федеральной и унитарной системами окажется совсем маленькой. "Федерализм" – это классический пример концептуальной натяжки. В-третьих, сторонники федеральной "идеи" и мнения о федерализме как об очень ясном принципе правления наиболее убедительны, когда они ограничивают свои исследования вопросами формальных структур и институтов. Чего им никогда не удавалось, так это присовокупить к отличительным чертам федерализма и характерной для него децентрализации другие политические феномены, политические культуры, партийные системы, влияние чиновничества и внешние воздействия. В результате политическая наука не в состоянии серьезно поддержать "идею" федерализма. Единственными ее сторонниками, похоже, являются юристы, специализирующиеся в области конституционного законодательства. Все эти сугубо научные неясности не имели бы большого значения, если бы федерализм не выступал столь часто в качестве символа серьезных расхождений и конфликтов. Это странное и вместе с тем опасное явление, поскольку политики –приверженцы федерализма часто предлагают этот символ как способ ухода от территориальных конфликтов. На практике же люди проявляли готовность бороться и умереть в борьбе за этот принцип или против него. Это связано с тем, что федерализм обычно становится "живой" политической проблемой в двух чрезвычайно опасных ситуациях: 1) когда регион желает отделиться от федерации и 2) когда предпринимается попытка заменить непрочную конфедерацию или союз более централизованной федерацией. Федерализм, таким образом, является одной из концепций, оспариваемых по существу (essentially contested concept). Возможно, он предлагает средний путь к сотрудничеству и общему согласию в области территориальных интересов. На практике же, если такие вещи вообще существуют, формального принятия на себя обязательства следовать конституционному федерализму вообще не требуется. Если же они не существуют, то и федерализм их не создаст.