СУВЕРЕННАЯ ДЕМОКРАТИЯ
демократия суверенная
Souveräne Demokratie. Sovereign democracy Изначально термин Д.с. использовался гоминьдановским правительством Тайваня для описания существующей у них политической системы, с тем чтобы подчеркнуть, с одной стороны, независимость Тайваня от центрального китайского правительства, а с другой стороны, формально демократический, многопартийный характер устройства тайваньской политической системы в противоположность континентальному Китаю, жестко управляемому КПК. В российском политическом дискурсе термин Д.с. получил широкое распространение в 2005–2006 гг. Концепция Д.с. обсуждалась в качестве базовой идеологической составляющей российского политического режима. Заместитель главы Администрации президента России В.Ю. Сурков определил Д.с. как «образ политической жизни общества, при котором власти, их органы и действия выбираются, формируются и направляются исключительно российской нацией во всем ее многообразии и целостности ради достижения материального благосостояния, свободы и справедливости всеми гражданами, социальными группами и народами, ее образующими». Концепция подвергалась критике прежде всего со стороны противников действующей власти. В частности, отмечалось, что, делая упор на суверенитет, понимаемый исключительно как независимость от политического влияния извне (со стороны Запада), разработчики концепции намеренно уводят внимание от реализации принципов демократии, прежде всего возможности народа свободно определять направления внутренней политики. В 2008–2012 гг., при президенте Д.А. Медведеве, термин Д.с. постепенно вышел из широкого употребления.
Суверенная демократия
термин использованный В. Ю. Сурковым 22 февраля 2006 года в программной речи перед партийным активом Единой России. Согласно определению, данному самим Сурковым, суверенная демократия – это образ политической жизни общества, при котором власти, их органы и действия выбираются, формируются и направляются исключительно российской нацией во всем ее многообразии и целостности ради достижения материального благосостояния, свободы и справедливости всеми гражданами, социальными группами и народами, ее образующими. Впоследствии к термину «суверенная демократия» неоднократно обращались в публичных выступлениях С. Б. Иванов, В. В. Путин, Б. В. Грызлов. Режим «суверенной демократии» в России получил практическую реализацию в виде политической системы с доминирующей партией, которая сложилась к 2007 (в результате думских выборов 2007 года, когда возглавленная президентом В. В. Путиным партия «Единая Россия», формально не формируя правительство, стала руководящей и направляющей силой российского общества, подобно КПСС в СССР. Конкретные приоритеты и ориентиры суверенной демократии получили отражение в концепции План Путина. Термин «суверенная демократия» критиковался как надуманный и бессмысленный Д. А. Медведевым, М. С. Горбачевым, и М. М. Касьяновым, а также рядом зарубежных официальных лиц. В западном восприятии, «Суверенная демократия» - термин, придуманный Кремлем, который призван донести два сообщения: первое, что текущий политический режим в России является демократией, и второе, что это утверждение должно быть принято на веру, и точка. Любая попытка проверки будет рассматриваться как недружелюбное вмешательство во внутренние дела России. Первоначально термин «суверенная демократия» был введен гоминдановским правительством Тайваня для описания существующей у них политической системы. Данный термин должен был, по мысли тайваньских правителей, подчеркивать, с одной стороны, суверенитет Тайваня, его независимость от центрального китайского правительства, а с другой стороны, формально демократический, многопартийный характер устройства тайваньской политической системы, в противоположность континентальному Китаю, жестко управляемому КПК.
Источник: Политическая наука: Словарь-справочник
СУВЕРЕННАЯ ДЕМОКРАТИЯ
РОССИЙСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ СУВЕРЕННА. Это означает, что Россия не просто демократическое государство, но также и то, что ее народ независим и самостоятелен как источник реальной власти в стране. Никто не имеет права управлять волей народа извне. Внешнее давление на Россию в вопросах, относящихся к нашей внутренней политике, недопустимо.
Подчинение давлению извне, «размывание» суверенитета немедленно приведет и к утрате «личного суверенитета» каждым отдельным человеком, который попадает в зависимость от тех или иных лиц и групп. Не существует более надежного механизма защиты прав и свобод граждан, чем контролируемое гражданами национальное государство.
Российские демократические институты должны быть защищены от влияния деструктивных сил, пытающихся использовать их для разрушения самой демократии. Те, кто говорит, что демократия важнее суверенитета, как минимум ошибаются. И демократия, и суверенитет равнозначны для сегодняшней России. Мы должны оставаться свободной страной, а не колонией, к чему подталкивают Россию враждебные ей силы.
Сегодня экстремисты и псевдодемократические демагоги, получающие помощь из за рубежа, выдвигают претензии к российской власти в том, что она якобы отошла от универсальных стандартов демократии. Между тем победа таких управляемых извне политиков приведет к потере Россией суверенитета, а если в России не будет суверенитета – то не будет и демократии, так как российский народ будет бесправен. Такое развитие событий для России неприемлемо.
Не является ли суверенная демократия некой «особой формой» демократии, при которой реальной демократии нет? Зачем демократии новые прилагательные?
СУВЕРЕННАЯ ДЕМОКРАТИЯ – это в первую очередь настоящая, а не суррогатная демократия. Только свободный народ может свободно избирать свою судьбу. А в несамостоятельных государствах нет и демократии. Суверенитет – это самостоятельность, а не «особость». В стремлении нации к суверенитету нет ничего удивительного и уникального, напротив, оно органично и совершенно естественно.
Подлинная демократия может быть только суверенной. Все лучшие демократии мира – суверенные демократии.
Суверенная демократия
12 июня 1990 г. день принятия Первым съездом народных депутатов России декларации о ее суверенитете стал официальным «днем рождения» российской демократии. Принятие этой декларации объединило съезд, расколотый на два непримиримых лагеря — российских коммунистов во главе с И. Полозковым и демократов во главе с Б. Ельциным, каждый из которых стремился освободиться от союзного руководства М. Горбачева. Декларация была поддержана подавляющим большинством съезда, как и тогдашним российским общественным мнением. Однако последовавшие драматические события — путч, распад СССР, шокотерапия — поставили под сомнение позитивный смысл акции. Идеологическое содержание праздника 12 июня продолжает весьма неоднозначно восприниматься и сегодня. 42% опрошенных полагают, что суверенитет России, объявленный 15 лет назад, пошел скорее или определенно во благо; 38% — что скорее или определенно во вред. Отрицательное отношение к этой дате характерно для левых партий — так считают 59% сторонников КПРФ и 45% сторонников «Родины». Положительно относятся 52% сторонников «Единой России» и 63% сторонников «Яблока». Это неудивительно — именно для «демократов» той эпохи День суверенитета открыл дорогу к власти и осуществлению своих замыслов. «Левые» и «патриоты», напротив, на длительное время стали оппозицией. Только 25% опрошенных россиян считают этот день для себя праздничным, поддерживают его идеологическое содержание, 30% — его таковым не считают, так как не понимают или отвергают его идеологическое содержание, а самая большая группа — 44% — вообще не придают этому дню какого-либо существенного значения или затрудняются оценить смысл праздника.
Став формально «демократической», Россия, по мнению большинства опрошенных, так и не стала полностью суверенным государством.
Демократический путь развития России, избранный в 1990– 1991 гг., оказался в целом несостоятельным. Только 3% опрошенных полностью удовлетворены тем, как «работает» демократия в новой России, еще 30% удовлетворены частично. Вдвое больше тех, кто либо не очень удовлетворен демократическими преобразованиями (36%), либо не удовлетворен совсем (24%). Среди последних не только сторонники КПРФ или «Родины», не приемлевшие российского варианта демократии с самого начала, но и «яблочники», 72% которых также не удовлетворены «работой» демократии.
Простые люди в «демократической» России остаются безгласными и бессильными повлиять на власть. Иначе говоря, дело не в самой демократии, а в том, что ее исполнение оказалось выхолощенным, неполноценным. Альтернативных позиций «демократия вообще не подходит для России» и «Россия не созрела для настоящей демократии» придерживаются, соответственно, 16% и 14%. Подобное мнение в большей степени разделяется именно «демократами». Более 45% сторонников «Яблока» и СПС полагают, что Россия и демократия несовместимы. В последнее время влиятельные идеологи российского либерализма обвиняют в неудаче (или неполной удаче) российского опыта политической демократии народ, его отсталый менталитет, традиции. Между тем 80% опрошенных убеждены, что «эта демократия мало влияет на нашу повседневную жизнь, все равно нами правят те, у кого больше денег и связей». Считают ее реальной, позволяющей простым людям влиять на будущее страны, намного меньше — всего 12%.
По сути, речь идет о том, что в России создана не столько демократия, сколько ее фасад, с такими формальными атрибутами, как избираемые населением президент, Государственная дума, органы представительной власти на местах, многопартийность, но это в малой степени влияет на повседневную жизнь граждан, не видящих путей защиты своих интересов. Фасадная демократия является лишь ширмой, за которой скрывается весьма антидемократическая реальность нашей жизни. С такой точкой зрения в целом согласны все значимые группы нашего общества, сторонники всех основных политический партий, люди разного возраста, социального положения и материального достатка. За 15 лет «демократических реформ» произошел значительный откат даже от той весьма ограниченной демократии, которая имела место в позднесоветский период. 67% опрошенных полагают, что, по сравнению с теми временами, мнение простых людей стало учитываться меньше, а демократические выборы не оказывают существенного влияния на нашу жизнь. По мнению 52% россиян, политика России во времена «демократии» стала в меньшей степени соответствовать ее национальным интересам, чем в додемократические времена. 31% придерживаются альтернативного мнения. Лишь сторонники «партии власти» — «Единой России» — не во всем согласны с тим тезисом, мнения среди них разделились примерно пополам.
Во многом подобное противоречие между демократической практикой и национальными интересами связывается и с тем, что модель, внедренная в российскую политическую систему, является слепком с универсальной политической системы, характерной для современных западных стран и независимой от конкретных национальных особенностей. Она, по мнению 55% россиян, не может работать в наших условиях без учета особенностей и традиций страны. Иной точки зрения придерживаются 26% опрошенных, в основном являющихся сторонниками «Яблока» и СПС.
Политики демократической ориентации (в том понимании, которое сложилось в России в 1990-е годы) сегодня не только оказались в меньшинстве и не попадают в Государственную думу. Значительной частью общества они воспринимаются как «враги», чья деятельность противоречит национальным интересам и суверенитету России (42%) Тех, кто воспринимает «демократов» как честных оппозиционеров, отстаивающих точку зрения населения и отдельных его групп — 35%. В современном российском обществе, особенно на его левом и лево-центристском флангах нарастает все большее неприятие и наших «демократов», и той политической практики, которая ассоциируется с этим словом. Такую демократию можно назвать «несуверенной». Она не является для граждан России «сверхценностью», которой нельзя пожертвовать ни при каких обстоятельствах. Не случайно 36% опрошенных полагают, что «ни в коем случае не следует отказываться от демократических принципов в нашей стране», в то время как 46% убеждены, что «необходимо сплочение общества вокруг национальных интересов, жесткое наведение порядка, а с демократией можно и подождать». Так считают в основном сторонники «магистрального лево-националистического запроса», доминирующего в умонастроениях россиян, колеблются представители центра в лице «Единой России», и лишь сторонники «Яблока» выступают за приоритет демократических идеалов. Согласно логике магистрального запроса, национальную модель демократии могут породить только общенациональные субъекты, а для их формирования необходима политическая нация. Поэтому формирование нации, формулирование и отстаивание национальных интересов воспринимается как более актуальная задача, чем демократия.
Альтернативой «несуверенной демократии» является национальная модель демократии. Конкретная модель, подходящая для нынешней России, пока никем не предлагалась, однако население воспринимает ее как форму, способную аккумулировать активность общества, его наиболее дееспособных членов. Такая «низовая» демократия, включающая механизмы самоуправления и самоорганизации граждан, и должна стать основой для российской модели. 51% россиян считают именно эти составляющие главными в демократии, тогда как 27% — упоминают свободные выборы руководства страны, многопартийность, политическую оппозицию. Эта часть населения воспринимает как значимую для себя угрозу демократическим завоеваниям, правам и свободам личности установление в стране жесткого военно-полицейского режима, о чем неустанно повторяют политики и СМИ традиционно демократической ориентации. 47% россиян такой угрозы не видят, и в первую очередь потому, что нельзя потерять то, чего фактически нет. Задача демократического развития воспринимается ими как задача будущего, а не как сохранение завоеваний прошлого — итогов развития страны за последние 15 лет. Угроза демократии, по их мнению, проявляется отнюдь не в сосредоточении власти в руках президента страны (7%), не в отсутствии реальной думской оппозиции (15%), не в потере независимости СМИ (7%), а в совершенно ином. На первое место выходят большой разрыв между богатством и бедностью (45%), отсутствие равенства всех граждан перед законом (29%), сращивание власти и капитала (25%). Эти угрозы невозможно преодолеть в рамках той модели, которая сформировалась в стране, скорее, наоборот, именно она во многом и породила подобные угрозы.
Самыми важными атрибутами реальной, а не фасадной демократии общественное мнение признает равенство всех граждан перед законом (45%) и равные для всех граждан права в социальной и экономической сферах (33%). Что касается «верхушечных» атрибутов демократии, то значимым признается только всенародное избрание главы государства (32%). Не придается большого значения выборам парламента (9%), а также различным формам гражданской активности — участию в жизни партий, политических и общественных объединений (5%), участию в митингах, пикетах, забастовках, иных акциях протеста (4%). В установлении реальной демократии само общество пока не видит места для собственного участия, запрос на новую демократию обращен к властям, к верховной власти, к президенту.
Л. Г. Бызов
Став формально «демократической», Россия, по мнению большинства опрошенных, так и не стала полностью суверенным государством.
Демократический путь развития России, избранный в 1990– 1991 гг., оказался в целом несостоятельным. Только 3% опрошенных полностью удовлетворены тем, как «работает» демократия в новой России, еще 30% удовлетворены частично. Вдвое больше тех, кто либо не очень удовлетворен демократическими преобразованиями (36%), либо не удовлетворен совсем (24%). Среди последних не только сторонники КПРФ или «Родины», не приемлевшие российского варианта демократии с самого начала, но и «яблочники», 72% которых также не удовлетворены «работой» демократии.
Простые люди в «демократической» России остаются безгласными и бессильными повлиять на власть. Иначе говоря, дело не в самой демократии, а в том, что ее исполнение оказалось выхолощенным, неполноценным. Альтернативных позиций «демократия вообще не подходит для России» и «Россия не созрела для настоящей демократии» придерживаются, соответственно, 16% и 14%. Подобное мнение в большей степени разделяется именно «демократами». Более 45% сторонников «Яблока» и СПС полагают, что Россия и демократия несовместимы. В последнее время влиятельные идеологи российского либерализма обвиняют в неудаче (или неполной удаче) российского опыта политической демократии народ, его отсталый менталитет, традиции. Между тем 80% опрошенных убеждены, что «эта демократия мало влияет на нашу повседневную жизнь, все равно нами правят те, у кого больше денег и связей». Считают ее реальной, позволяющей простым людям влиять на будущее страны, намного меньше — всего 12%.
По сути, речь идет о том, что в России создана не столько демократия, сколько ее фасад, с такими формальными атрибутами, как избираемые населением президент, Государственная дума, органы представительной власти на местах, многопартийность, но это в малой степени влияет на повседневную жизнь граждан, не видящих путей защиты своих интересов. Фасадная демократия является лишь ширмой, за которой скрывается весьма антидемократическая реальность нашей жизни. С такой точкой зрения в целом согласны все значимые группы нашего общества, сторонники всех основных политический партий, люди разного возраста, социального положения и материального достатка. За 15 лет «демократических реформ» произошел значительный откат даже от той весьма ограниченной демократии, которая имела место в позднесоветский период. 67% опрошенных полагают, что, по сравнению с теми временами, мнение простых людей стало учитываться меньше, а демократические выборы не оказывают существенного влияния на нашу жизнь. По мнению 52% россиян, политика России во времена «демократии» стала в меньшей степени соответствовать ее национальным интересам, чем в додемократические времена. 31% придерживаются альтернативного мнения. Лишь сторонники «партии власти» — «Единой России» — не во всем согласны с тим тезисом, мнения среди них разделились примерно пополам.
Во многом подобное противоречие между демократической практикой и национальными интересами связывается и с тем, что модель, внедренная в российскую политическую систему, является слепком с универсальной политической системы, характерной для современных западных стран и независимой от конкретных национальных особенностей. Она, по мнению 55% россиян, не может работать в наших условиях без учета особенностей и традиций страны. Иной точки зрения придерживаются 26% опрошенных, в основном являющихся сторонниками «Яблока» и СПС.
Политики демократической ориентации (в том понимании, которое сложилось в России в 1990-е годы) сегодня не только оказались в меньшинстве и не попадают в Государственную думу. Значительной частью общества они воспринимаются как «враги», чья деятельность противоречит национальным интересам и суверенитету России (42%) Тех, кто воспринимает «демократов» как честных оппозиционеров, отстаивающих точку зрения населения и отдельных его групп — 35%. В современном российском обществе, особенно на его левом и лево-центристском флангах нарастает все большее неприятие и наших «демократов», и той политической практики, которая ассоциируется с этим словом. Такую демократию можно назвать «несуверенной». Она не является для граждан России «сверхценностью», которой нельзя пожертвовать ни при каких обстоятельствах. Не случайно 36% опрошенных полагают, что «ни в коем случае не следует отказываться от демократических принципов в нашей стране», в то время как 46% убеждены, что «необходимо сплочение общества вокруг национальных интересов, жесткое наведение порядка, а с демократией можно и подождать». Так считают в основном сторонники «магистрального лево-националистического запроса», доминирующего в умонастроениях россиян, колеблются представители центра в лице «Единой России», и лишь сторонники «Яблока» выступают за приоритет демократических идеалов. Согласно логике магистрального запроса, национальную модель демократии могут породить только общенациональные субъекты, а для их формирования необходима политическая нация. Поэтому формирование нации, формулирование и отстаивание национальных интересов воспринимается как более актуальная задача, чем демократия.
Альтернативой «несуверенной демократии» является национальная модель демократии. Конкретная модель, подходящая для нынешней России, пока никем не предлагалась, однако население воспринимает ее как форму, способную аккумулировать активность общества, его наиболее дееспособных членов. Такая «низовая» демократия, включающая механизмы самоуправления и самоорганизации граждан, и должна стать основой для российской модели. 51% россиян считают именно эти составляющие главными в демократии, тогда как 27% — упоминают свободные выборы руководства страны, многопартийность, политическую оппозицию. Эта часть населения воспринимает как значимую для себя угрозу демократическим завоеваниям, правам и свободам личности установление в стране жесткого военно-полицейского режима, о чем неустанно повторяют политики и СМИ традиционно демократической ориентации. 47% россиян такой угрозы не видят, и в первую очередь потому, что нельзя потерять то, чего фактически нет. Задача демократического развития воспринимается ими как задача будущего, а не как сохранение завоеваний прошлого — итогов развития страны за последние 15 лет. Угроза демократии, по их мнению, проявляется отнюдь не в сосредоточении власти в руках президента страны (7%), не в отсутствии реальной думской оппозиции (15%), не в потере независимости СМИ (7%), а в совершенно ином. На первое место выходят большой разрыв между богатством и бедностью (45%), отсутствие равенства всех граждан перед законом (29%), сращивание власти и капитала (25%). Эти угрозы невозможно преодолеть в рамках той модели, которая сформировалась в стране, скорее, наоборот, именно она во многом и породила подобные угрозы.
Самыми важными атрибутами реальной, а не фасадной демократии общественное мнение признает равенство всех граждан перед законом (45%) и равные для всех граждан права в социальной и экономической сферах (33%). Что касается «верхушечных» атрибутов демократии, то значимым признается только всенародное избрание главы государства (32%). Не придается большого значения выборам парламента (9%), а также различным формам гражданской активности — участию в жизни партий, политических и общественных объединений (5%), участию в митингах, пикетах, забастовках, иных акциях протеста (4%). В установлении реальной демократии само общество пока не видит места для собственного участия, запрос на новую демократию обращен к властям, к верховной власти, к президенту.
Л. Г. Бызов
Источник: Словарь политических терминов.
СУВЕРЕННАЯ ДЕМОКРАТИЯ
образ политической жизни общества, при котором власти, их органы и действия выбираются, формируются и направляются исключительно государствообразующей нацией во всем ее многообразии и целостности ради определения собственной исторической судьбы, исторических целей, темпов и способов их достижения, обеспечения материального благосостояния, свободы и справедливости всеми гражданами, социальными группами и народами, образующими данную нацию.
Понятие суверенной демократии вошло в обиход российской политической элиты весной 2005 г. Тогда же В. Путин в своем очередном послании Федеральному Собранию провозгласил: «Россия — это страна, которая выбрала для себя демократию волей собственного народа. Она сама встала на этот путь и, соблюдая все общепринятые демократические нормы, сама будет решать, каким образом — с учетом своей исторической, геополитической и иной специфики — можно обеспечить реализацию принципов свободы и демократии. Как суверенная страна Россия способна и будет самостоятельно определять для себя и сроки, и условия движения по этому пути».
В 2006 г. партия «Единая Россия» объявила, что идея суверенной демократии станет одной из основ ее идеологии и программы на выборах в 2007 г.
«Суверенная демократия» — понятие, широко распространенное и признанное практикующими политиками. Государственный секретарь США У. Кристофер заявлял в 1994 г., что «успешная трансформация новых независимых государств в суверенные демократии является центральным звеном европейской стабильности». В 2004 г. председатель Европейской комиссии Р. Проди утверждал, что Европейский Союз «хранит сущность… федерации суверенных демократий».
Все основные демократические ценности напрямую увязывались с приоритетом суверенитета еще в фундаментальном договоре Евросоюза «Конвенции о защите прав человека и основных свобод» (Рим, 1950 г.), где в ст. 16 однозначно разрешается странам Евросоюза вводить ограничения на политическую деятельность иностранцев, а в ст. 9–11 увязываются права и свободы с интересами общественного спокойствия, порядка, здоровья и нравственности.
Таким образом, идея суверенной демократии отнюдь не пропагандистский лозунг или «доморощенная» схоластическая конструкция, призванная теоретически обосновать враждебную позицию России миру, как это пытаются представить некоторые «эксперты» и «аналитики». На самом деле идея справедливого государственного устройства, основанного на правовых демократических принципах, где сувереном выступает не монарх, клерикальное образование или политическая партия, а весь народ, восходит к временам глубокой древности.
Принято считать, что наиболее совершенная форма демократии нашла свое воплощение в V в. до н. э. в античных Афинах времен Перикла, а также в других городахгосударствах — древнегреческих полисах. Их полноправные граждане обладали максимальной для того времени полнотой власти и имели невиданные для древнего мира свободы. С той поры этот способ политических отношений, юридически обеспечивающий большинству населения той или иной страны право быть носителем власти, получил в мире широчайшее распространение и ныне является практически единственно приемлемой для международного права формой государственного устройства.
Но история человечества убедительно демонстрирует, что демократия на государственном уровне встречалась крайне редко, существуя, как правило, лишь на уровне общинного, корпоративного, муниципального самоуправления. Развитая демократия античных полисов так и не смогла стать в полной мере суверенной. И в силу того, что крохотные греческие города-государства так и не смогли отстоять свою политическую самостоятельность, и потому, что демократическая форма правления в них основана была на власти меньшинства.
Ограниченный, по причине социального расслоения общества, характер демократия носила в североитальянских коммунах в Средневековье и в Великом Новгороде до присоединения его к Москве, в первых, основанных пуританами, колониях в Северной Америке и в нынешних Соединенных Штатах. При увеличении территории государства, численности его населения, дифференциации социальной структуры и пр. прямое народное правление и широкое народное представительство становятся невозможными. Абсолютное большинство всех политических режимов, от восточных деспотий и средневековых республик до новейших европейских и американских «демократий», на самом деле не являются демократиями в первоначальном, «греческом» смысле слова. Они были либо монархиями, либо олигархиями, либо плебисцитарной или представительной демократией. Поэтому разговоры псевдополитологов о том, что «демократия бывает только одна или это не демократия» возникают от недостатка исторического образования.
В XVIII–XIX вв. с запуском процесса модернизации, разрушением доиндустриальных социальных и культурных иерархий и пробуждением национального самосознания начали активно формироваться национальные государства, или государства-нации. Субъектом и источником власти в таких государствах провозглашалась нация, и, следовательно, составляющие ее граждане. Именно в государствах-нациях была сформирована современная демократия, предполагающая право на участие всех желающих граждан в управлении государством, учет их интересов и мнений при выработке, принятии и реализации государственных решений.
В настоящее время даже в самых отсталых государствах «третьего мира», где в реальности правят диктаторские режимы, соблюдаются внешние признаки демократического устройства общества: есть органы законодательной, исполнительной и судебной власти, декларируется принцип разделения властей, существует всеобщее избирательное право. В государствахнациях легитимность власти основывается на прямом или косвенном народном волеизъявлении, т. е. власть формально приобретается или пролонгируется по итогам выборов.
Архитекторы «нового мирового порядка», предполагающего военную, экономическую и культурную монополию единственной страны, а стало быть, несправедливость и несвободу для остальных государств, пытаются внедрить в общественное сознание мысль о том, что демократия присуща только процветающим странам, а бедные и отсталые обречены на авторитаризм и диктатуру. Более того, «эталон демократии» хранится только у них и даже рационально определен быть не может. Только президент США может догадаться, что есть демократия, по собственному наитию.
Так, выборы в условиях войны и терактов в Афганистане или Ираке называют демократическими (поскольку там победили ставленники США), а выборы в Белоруссии или Средней Азии (где побеждают неугодные США лидеры), считают не соответствующими демократическим стандартам, хотя результаты этих выборов не отличаются от предсказаний независимых социологов, а неангажированные наблюдатели не видят там никаких нарушений.
Именно проамериканским кругам принадлежит авторство понятия «молодая демократия», на деле означающего внешнее управление процессами демократизации в той или иной стране, не имеющей, по мнению Запада, демократических традиций.
Управляемость извне возможна только в тех случаях, когда навязанная такой стране шаблонная модель политического и экономического режима заведомо неэффективна. Страна с управляемой демократией вынуждена отказаться от большей части суверенных претензий, что наглядно иллюстрирует судьба государств, переживших «бархатные революции».
Подобная ситуация сложилась в России после 1991 г. Полная подконтрольность существовавшей тогда кремлевской власти международным финансовым институтам и главным их операторам — США, Европе, Японии и, как следствие, абсолютная неспособность к проведению самостоятельной внешней и внутренней политики привели к катастрофическим последствиям. Резко упал международный авторитет российского государства и его возможность влиять на мировую политику, фактически рухнула экономика, общество оказалось на грани социального взрыва.
Из сверхдержавы на глазах всего мира страна превращалась в полуколонию мирового финансового капитала.
С начала XXI в. Россия взяла курс на развитие в стране суверенной, т. е. полной, наиболее адекватной самому понятию народовластия, демократии. В отличие от прежних систем — государственного социализма советского периода и олигархического капитализма 1990-х гг. — суверенная демократия способна обеспечить самодержавие народа в его же интересах.
Концепция суверенной демократии претендует на выражение силы и достоинства российского народа через развитие гражданского общества, надежного государства, конкурентоспособной экономики и эффективного механизма влияния на мировые события.
С технологической точки зрения суверенная демократия предполагает самостоятельный отбор демократических институтов, их форматов, сроков внедрения, реформирования и т. д. Назвать суверенно-демократическим можно тот режим, который, признавая необходимость современной демократии, развивая ее, одновременно отстаивает собственную самостоятельность и, соответственно, самостоятельность государства настолько, насколько это целесообразно и возможно в современном мире.
Суверенитет не означает ни отказа от восприятия чужого политического опыта, ни тем более самоизоляции. Однако суверенное государство, в отличие от страны с управляемой демократией, способно самостоятельно решать, что перенимать, а что нет, что переносить на свою почву сразу и целиком, а что — постепенно и частично. Суверенная демократия — это демократия с национальной спецификой, которая органично вытекает из истории, из культурной традиции.
Главные признаки суверенной демократии — свобода и справедливость, которые обеспечиваются не только для личности, но и для нации в целом.
Последовательное воплощение принципов суверенной демократии, исключающей возможность манипулирования со стороны внешних сил, вызывает активное противодействие мировых финансово-спекулятивных структур. Для них крайне невыгоден миропорядок, основанный на сосуществовании и сотрудничестве суверенных, свободных сообществ, а стало быть, предполагающий либерализацию международных отношений и демонополизацию глобальной экономики.
Концепция суверенной демократии может стать основой российской национальной идеи, которую безрезультатно искали в ельцинские времена, а ее планомерное проведение, однозначно закрепляющее в России центр прибыли от международных проектов использования ее ресурсов, позволит стране вернуть утраченные после развала СССР позиции на мировой арене.
Понятие суверенной демократии вошло в обиход российской политической элиты весной 2005 г. Тогда же В. Путин в своем очередном послании Федеральному Собранию провозгласил: «Россия — это страна, которая выбрала для себя демократию волей собственного народа. Она сама встала на этот путь и, соблюдая все общепринятые демократические нормы, сама будет решать, каким образом — с учетом своей исторической, геополитической и иной специфики — можно обеспечить реализацию принципов свободы и демократии. Как суверенная страна Россия способна и будет самостоятельно определять для себя и сроки, и условия движения по этому пути».
В 2006 г. партия «Единая Россия» объявила, что идея суверенной демократии станет одной из основ ее идеологии и программы на выборах в 2007 г.
«Суверенная демократия» — понятие, широко распространенное и признанное практикующими политиками. Государственный секретарь США У. Кристофер заявлял в 1994 г., что «успешная трансформация новых независимых государств в суверенные демократии является центральным звеном европейской стабильности». В 2004 г. председатель Европейской комиссии Р. Проди утверждал, что Европейский Союз «хранит сущность… федерации суверенных демократий».
Все основные демократические ценности напрямую увязывались с приоритетом суверенитета еще в фундаментальном договоре Евросоюза «Конвенции о защите прав человека и основных свобод» (Рим, 1950 г.), где в ст. 16 однозначно разрешается странам Евросоюза вводить ограничения на политическую деятельность иностранцев, а в ст. 9–11 увязываются права и свободы с интересами общественного спокойствия, порядка, здоровья и нравственности.
Таким образом, идея суверенной демократии отнюдь не пропагандистский лозунг или «доморощенная» схоластическая конструкция, призванная теоретически обосновать враждебную позицию России миру, как это пытаются представить некоторые «эксперты» и «аналитики». На самом деле идея справедливого государственного устройства, основанного на правовых демократических принципах, где сувереном выступает не монарх, клерикальное образование или политическая партия, а весь народ, восходит к временам глубокой древности.
Принято считать, что наиболее совершенная форма демократии нашла свое воплощение в V в. до н. э. в античных Афинах времен Перикла, а также в других городахгосударствах — древнегреческих полисах. Их полноправные граждане обладали максимальной для того времени полнотой власти и имели невиданные для древнего мира свободы. С той поры этот способ политических отношений, юридически обеспечивающий большинству населения той или иной страны право быть носителем власти, получил в мире широчайшее распространение и ныне является практически единственно приемлемой для международного права формой государственного устройства.
Но история человечества убедительно демонстрирует, что демократия на государственном уровне встречалась крайне редко, существуя, как правило, лишь на уровне общинного, корпоративного, муниципального самоуправления. Развитая демократия античных полисов так и не смогла стать в полной мере суверенной. И в силу того, что крохотные греческие города-государства так и не смогли отстоять свою политическую самостоятельность, и потому, что демократическая форма правления в них основана была на власти меньшинства.
Ограниченный, по причине социального расслоения общества, характер демократия носила в североитальянских коммунах в Средневековье и в Великом Новгороде до присоединения его к Москве, в первых, основанных пуританами, колониях в Северной Америке и в нынешних Соединенных Штатах. При увеличении территории государства, численности его населения, дифференциации социальной структуры и пр. прямое народное правление и широкое народное представительство становятся невозможными. Абсолютное большинство всех политических режимов, от восточных деспотий и средневековых республик до новейших европейских и американских «демократий», на самом деле не являются демократиями в первоначальном, «греческом» смысле слова. Они были либо монархиями, либо олигархиями, либо плебисцитарной или представительной демократией. Поэтому разговоры псевдополитологов о том, что «демократия бывает только одна или это не демократия» возникают от недостатка исторического образования.
В XVIII–XIX вв. с запуском процесса модернизации, разрушением доиндустриальных социальных и культурных иерархий и пробуждением национального самосознания начали активно формироваться национальные государства, или государства-нации. Субъектом и источником власти в таких государствах провозглашалась нация, и, следовательно, составляющие ее граждане. Именно в государствах-нациях была сформирована современная демократия, предполагающая право на участие всех желающих граждан в управлении государством, учет их интересов и мнений при выработке, принятии и реализации государственных решений.
В настоящее время даже в самых отсталых государствах «третьего мира», где в реальности правят диктаторские режимы, соблюдаются внешние признаки демократического устройства общества: есть органы законодательной, исполнительной и судебной власти, декларируется принцип разделения властей, существует всеобщее избирательное право. В государствахнациях легитимность власти основывается на прямом или косвенном народном волеизъявлении, т. е. власть формально приобретается или пролонгируется по итогам выборов.
Архитекторы «нового мирового порядка», предполагающего военную, экономическую и культурную монополию единственной страны, а стало быть, несправедливость и несвободу для остальных государств, пытаются внедрить в общественное сознание мысль о том, что демократия присуща только процветающим странам, а бедные и отсталые обречены на авторитаризм и диктатуру. Более того, «эталон демократии» хранится только у них и даже рационально определен быть не может. Только президент США может догадаться, что есть демократия, по собственному наитию.
Так, выборы в условиях войны и терактов в Афганистане или Ираке называют демократическими (поскольку там победили ставленники США), а выборы в Белоруссии или Средней Азии (где побеждают неугодные США лидеры), считают не соответствующими демократическим стандартам, хотя результаты этих выборов не отличаются от предсказаний независимых социологов, а неангажированные наблюдатели не видят там никаких нарушений.
Именно проамериканским кругам принадлежит авторство понятия «молодая демократия», на деле означающего внешнее управление процессами демократизации в той или иной стране, не имеющей, по мнению Запада, демократических традиций.
Управляемость извне возможна только в тех случаях, когда навязанная такой стране шаблонная модель политического и экономического режима заведомо неэффективна. Страна с управляемой демократией вынуждена отказаться от большей части суверенных претензий, что наглядно иллюстрирует судьба государств, переживших «бархатные революции».
Подобная ситуация сложилась в России после 1991 г. Полная подконтрольность существовавшей тогда кремлевской власти международным финансовым институтам и главным их операторам — США, Европе, Японии и, как следствие, абсолютная неспособность к проведению самостоятельной внешней и внутренней политики привели к катастрофическим последствиям. Резко упал международный авторитет российского государства и его возможность влиять на мировую политику, фактически рухнула экономика, общество оказалось на грани социального взрыва.
Из сверхдержавы на глазах всего мира страна превращалась в полуколонию мирового финансового капитала.
С начала XXI в. Россия взяла курс на развитие в стране суверенной, т. е. полной, наиболее адекватной самому понятию народовластия, демократии. В отличие от прежних систем — государственного социализма советского периода и олигархического капитализма 1990-х гг. — суверенная демократия способна обеспечить самодержавие народа в его же интересах.
Концепция суверенной демократии претендует на выражение силы и достоинства российского народа через развитие гражданского общества, надежного государства, конкурентоспособной экономики и эффективного механизма влияния на мировые события.
С технологической точки зрения суверенная демократия предполагает самостоятельный отбор демократических институтов, их форматов, сроков внедрения, реформирования и т. д. Назвать суверенно-демократическим можно тот режим, который, признавая необходимость современной демократии, развивая ее, одновременно отстаивает собственную самостоятельность и, соответственно, самостоятельность государства настолько, насколько это целесообразно и возможно в современном мире.
Суверенитет не означает ни отказа от восприятия чужого политического опыта, ни тем более самоизоляции. Однако суверенное государство, в отличие от страны с управляемой демократией, способно самостоятельно решать, что перенимать, а что нет, что переносить на свою почву сразу и целиком, а что — постепенно и частично. Суверенная демократия — это демократия с национальной спецификой, которая органично вытекает из истории, из культурной традиции.
Главные признаки суверенной демократии — свобода и справедливость, которые обеспечиваются не только для личности, но и для нации в целом.
Последовательное воплощение принципов суверенной демократии, исключающей возможность манипулирования со стороны внешних сил, вызывает активное противодействие мировых финансово-спекулятивных структур. Для них крайне невыгоден миропорядок, основанный на сосуществовании и сотрудничестве суверенных, свободных сообществ, а стало быть, предполагающий либерализацию международных отношений и демонополизацию глобальной экономики.
Концепция суверенной демократии может стать основой российской национальной идеи, которую безрезультатно искали в ельцинские времена, а ее планомерное проведение, однозначно закрепляющее в России центр прибыли от международных проектов использования ее ресурсов, позволит стране вернуть утраченные после развала СССР позиции на мировой арене.