АППАРАТ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

(state) Система политических институтов, занимающихся организацией общественной жизни на определенной территории. Можно утверждать, что государство является центральным понятием в политике, и поэтому его определение служит предметом острых научных споров. Марксисты, как и специалисты в области политической социологии и политической антропологии, обычно предпочитают пространное определение, фокусирующее внимание на репрессивных и властных институтах, которым принадлежит явный приоритет в принятии решений и которые претендуют на главенствующую роль в применении открытого насилия при решении социальных проблем. Древние руины указывают на существование таких государств уже в VI в. до н.э., а пиктографические или письменные упоминания о них относятся к IV в. до н.э. В Западной Европе формы государственного устройства можно идентифицировать соответственно историческим эпохам. В рабовладельческую эпоху (античность) государство (в условиях того времени – инструмент в руках коллективных владельцев собственности) олицетворялось либо эллинским царем и его приближенными, либо римским императором и аристократией. Расцвет греческих городов-государств можно датировать 800–320 гг. до н. э. В этих государствах не было власти "тиранов", свободные члены общества имели права граждан. Однако колонизация и завоевание территорий, приведшие во времена Александра Македонского к правлению царских династий, все больше подрывали демократию полисов. В Риме, в отличие от Греции, демократия не была введена непосредственно, на смену монархии в конце VI в. до н.э. пришла республика (по-латыни res publica – "дела, относящиеся к ведению общественности"); управлял республикой Сенат, состоящий из аристократов. Наследием греческих городов-государств стала открытая демократия, тогда как вкладом Рима в развитие современного государства явилось римское право (Roman law) с его четким разделением государственного и частного. Распад Римской империи сопровождался ослаблением императорской власти и ее переходом к лицам, чья политическая, правовая и военная деятельность служила одновременно средством частного присвоения собственности и организации производства. И в Западной Европе эпохи раннего средневековья государственная власть была не только раздроблена, но и "приватизирована" частными владельцами уделов (полученных за присягу на верность (королю) и служивших основной экономической единицей общества), которые и давали им политическую силу. По лаконичному определению Маркса (Marx), их вотчина была их государством. Феодальная "государственная система" представляла собой непрочное объединение сеньоров и помазанных королей. Монарх, формально находившийся на вершине иерархии верховной власти, не мог единолично управлять страной. В отношениях с сеньорами он выступал скорее в роли распорядителя, чем носителя абсолютной власти. Чтобы ввести новые налоги, необходимые для подъема системы всеобщего налогообложения (главного в Римской империи), правитель должен был получать "согласие" каждого владения в своем королевстве. Правовые посылки, лежавшие в основе феодальной организации общества, и претензии церкви на роль законодательной силы, действующей почти на равных со светскими властями (см.: medieval political theory – средневековая политическая теория), свидетельствуют о том, что на основе современной концепции государства невозможно понять политику эпохи средневекового феодализма. Современному государству как силе, отделенной от монарха и от управляемого народа и образующей верховную политическую власть в пределах своей территории, предшествовала медленная институциональная дифференциация "политического" и "экономического", сопровождавшая укрепление абсолютизма и развитие товарного производства. Абсолютные монархии возникли в Западной Европе в ХVI–XVII вв. при династиях Тюдоров в Англии, Габсбургов в Испании, Бурбонов во Франции. Им были свойственны многие черты, характерные для современных государств. Создание регулярной армии, возникновение централизованного бюрократического аппарата и единой системы налогообложения, развитие дипломатических отношений (с постоянно действующими посольствами) и экономические доктрины меркантилизма, формировавшие торговую политику государства, – все это относится именно к этому периоду. Именно тогда в политическом лексиконе появляется слово "государство". Происхождение термина спорно, однако считается, что впервые его использовал Макиавелли (Machiavelli) для обозначения территориально суверенного правительства широкоизвестной рукописи книги "Государь", законченной в 1513 и опубликованной в 1532 г. Полный перечень "признаков суверенности" был составлен только во времена Бодена (Bodin) и сэра Томаса Смита и позднее несколько изменен сэром Уолтером Рэлейем, Гоббсом (Hobbes) и Локком (Locke). Наибольшим успехом пользовалось определение современного государства, данное Вебером (Weber) в работе "Политика как профессия" ("Politics as a Vocation"). Вебер выделяет три основные черты современного государства: территориальность, монополия на средства физического насилия и законность (легитимность). Он утверждает, что при отсутствии социальных институтов, претендующих на монопольное право законного применения силы в пределах данной территории, быстро воцаряется анархия. Задавая вопрос, почему люди подчиняются тем, кто ими управляет, Вебер обращает наше внимание на основное содержание деятельности государства – на стремление придать структуре господства законный характер. Если Вебер выделил "традиционный", "харизматический" и "легальный" способы организации общественных отношений, то социологи не так давно, опираясь на труды Дюркгейма (Durkheim) и Фуко (Foucault), углубили наше понимание законности (легитимности) как государственной власти "действующей внутри нас". Таким образом, особое внимание уделяется насильственному установлению и постоянному регулированию "согласия" под руководством организации, присвоившей себе "право" применять физическую силу (и определять условия, при которых другие институты/индивиды имеют такое право) в обществе. По мнению Фуко, государство является формой, в которой буржуазия организует свою политическую власть, Ленин же считал, что эта власть реализуется только во внешнем подавлении, осуществляемом "специальными формированиями вооруженных людей, имеющих в своем распоряжении тюрьмы и т.д." ("Государство и революция"). Формы государства скорее должны пониматься как формы культуры, как культурная революция, а также как представления, постоянно и широко контролируемые государством. Это значит, что изучение проблемы государств выходит за рамки обычного исследования функций государства (защита прав собственности, контроль над деятельностью монополий) и обращается к не менее важным вопросам: как действует государство и как оно проецирует определенные формы организации на нашу повседневную жизнь? Исследования благотворительной деятельности отчасти отвечают на этот вопрос, показывая, что хотя нуждающиеся и получают помощь, но при этом им всегда приходится мириться с наблюдением и контролем. В политической науке выделяются три главные традиции, формирующие "теории государства": плюралистическая, марксистская и этатистическая. Роберт Даль и Нельсон Полсби рассматривают государство либо, с позиций плюрализма, как нейтральную арену противоборства интересов, либо как совокупность групп интересов. Поскольку организация власти в обществе основана на конкуренции, государственная политика является результатом периодически совершаемых сделок. И хотя Даль признает существование неравенства, он все же считает, что все группы имеют возможность оказывать давление на государство. Плюралистический подход к экономической политике предполагает, что действия государства являются следствием давления, как со стороны "полиархии" (polyarchy), так и со стороны групп организованных интересов. Группы давления конкурируют между собой, а государственная политика отражает наиболее влиятельных и сильных интересы. Такой подход часто критикуют за его откровенный эмпиризм. Попытки объяснить государственную политику влиянием интересов групп давления, по мнению оппонентов, представляют образец рассуждения, в котором мысль движется по кругу. Первое изложение марксистских взглядов принадлежит Милибанду. В работе "Государство в капиталистическом обществе" ("The State in Capitalist Society"), он предлагает инструменталистский подход к исследованию теории государства и пытается буквально толковать пресловутое заявление Маркса о том, что исполнительная власть в современном государстве – это не что иное, как комитет по управлению общими делами всей буржуазии ("Коммунистический Манифест"). Инструменталисты утверждают, что правящий класс использует государство как инструмент господства над обществом, опирающийся на связи между государственными должностными лицами и экономическими элитами. В своем известном ответе Никос Пулантцас (Poulantzas) выделил основные недостатки такого подхода, в особенности его субъективистский взгляд на государство и использование в качестве точки опоры плюралистической теории элит. Инструменталистский подход подвергся также критике при анализе "нового курса" (New Deal) и промышленной политики в США, а также при изучении процесса национализации и развития рабочего движения в Англии. С точки зрения Пулантцаса, государство – это региональный сектор капиталистической структуры; подразумевается, что оно пользуется относительной автономией (relative autonomy) от капитала: "Капиталистическое государство лишь тогда наилучшим образом служит интересам класса капиталистов, когда... правящий класс не является классом, осуществляющим политическое управление" ("Political Power and Social Classes"). Наряду с поставленными Пулантцасом проблемами структурного функционализма (structural functionalism) концепция относительной автономии нередко критикуется как бессмысленная мешанина понятий, используемая для объяснения задним числом очевидных сбоев в деятельности государства. Понимание того, что государства различаются по своему устройству, стало движущей силой для развития постмарксистских взглядов на теорию государства. Так как не существует единодушного согласия о том, что является стержнем марксистской ортодоксии, постмарксистское направление определенно выступает против деривационизма и эссенциализма (государство не является инструментом и не "действует" однозначно или относительно автономно в интересах одного-единственного класса). Многие исследователи, разделяющие взгляды Грамши (Gramsci), подчеркивают, что для объяснения различий между государственными формами необходимо "поместить" гражданское общество (civil society) между экономикой и государством. Эмпирические исследования роли государства в формировании внешнеэкономической политики и теоретическая критика постмарксистов привели к развитию этатистских теорий, утверждающих, что цели, которые преследует государство не могут быть выведены из сделок, заключаемых группами интересов, или из классовой структуры капиталистического общества. Центром внимания стали государства как обособленные структуры, каждая из которых имеет свою особую историю и действует в сфере реальной автономии. Авторы, находящиеся под влиянием традиции, заявляющей о приверженности Веберу (Weber) и Отто Хинтце, различают "сильные" и "слабые" государства, подчеркивая, что сила государства определяется степенью реальной независимости от требований общества. Эта позиция нашла поддержку в международной политической экономии (international political economy). В последнее время исследователи феминизма и расизма подвергают сомнению общее для плюралистического, марксистского и этатистского подходов положение, утверждающее, что современное западное государство институционализировало и легитимизировало патриархат и расизм. Все государства как части международной системы стоят перед дилеммами внутренней и внешней безопасности и легитимации. В последнее время было разработано понятие международного сообщества (сообщества государств), т.е. группы государств, добровольно установивших правила, процедуры и институты взаимных отношений. Это заложило основы для международного законодательства, дипломатии, режимов и организаций. После периода абсолютизма преобладающее число государств было организовано по национальному принципу. Однако понятие национального государства отнюдь не является синонимом государства-нации. Даже в наиболее этнически гомогенных странах обязательно существует несоответствие между государством и нацией – отсюда та активная роль, которую играет государство в развитии национального самосознания (nationalism).